Цивилизаtion

ГНОМ

Пришлось успокоить забияк, прочитав лекцию, что не только олимпиадой определяется величие племени. Все хороши по-своему. Апачи отлично шьют шкуры и стреляют из лука, а мы плетем веревки, лепим горшки и метаем копья.

– Скоро, – сказал я, – мы устроим еще одно соревнование, где смогут проявить ловкость все мужчины. А пока обнимитесь – вы же друзья. Ну а если кто-то еще раз начнет драку в наших племенах — Тыкто его убьет.

Я посмотрел на Тыкто, и тот понимающе кивнул, положив руку на рукоятку топора. Надо быть поосторожнее с юмором, шуток тут никто не понимает.

Глава 16

Мне пришлось изрядно поломать голову, придумывая командную игру для туземцев. Футбол отпал по причине отсутствия технологий для хорошего круглого надувного мяча. По этой же причине отвалились волейбол и баскетбол. Экзотика вроде гольфа или крокета не привлекала вследствие отсутствия зрелищности, и мой выбор пал на смесь регби и гандбола. Пятеро игроков на поле за каждую команду. Один вратарь, остальные пытаются закинуть руками кожаный мяч в виде дыни в ворота размером примерно три с половиной на два метра. Рядом с воротами есть зона, куда забегать игрокам нельзя. Тот, кто с мячом вылетел за пределы поля или в зону вратаря, отдает пас другой команде. Можно отбирать, толкаться, но нельзя бить и калечить. За увечье сопернику — дисквалификация в этой и следующей игре. Поначалу нарушений будет много, я в этом не сомневался. Так что для судейства пришлось смастерить свистульку из тростника. Свистеть в два пальца к тридцати годам я так и не научился.

Помимо таких нехитрых правил, я придумал еще два нововведения, призванные поддерживать равновесие в играх. Мне не нужны были фавориты и дополнительные конфликты на почве обид и воспаленного самолюбия.

В игре было три тайма примерно по двадцать минут каждый. В каждом периоде выходила играть новая пятерка. То есть априори были слабые и сильные отряды, и какой именно поставить в тот или иной период, капитан решал заранее, причем втемную.

Каждый забитый мяч обозначался камнем, выставленным на специальное место. И, если выигрывала команда апачей, то в следующей игре на полке нашего племени уже стоял один мяч – своеобразная фора. Если снова выигрывали апачи, мяча было уже два. Обратный же выигрыш нашего племени снимал один камень форы. Таким образом, результаты команд через пару месяцев уравнялись.

На первый матч пришли смотреть почти все туземцы обоих племен, включая женщин. Чтобы соблюсти справедливость, я предварительно провел две совместные тренировки, на которых объяснил и закрепил правила, а также снабдил минимальным тактическим набором обе команды. Впрочем, это не сильно помогло. В первом же матче было удалено четверо игроков, потерявших, в пылу азарта, контроль над собой . А основная тактика заключалась в хватании мяча в охапку и беге напролом, не думая о возможных пасах остальным членам своей команды.

И все-таки зрелище было великолепное. Болельщики ревели от восторга, когда их команда закидывала мяч в ворота. С минимальным отрывом все-таки победило наше племя, и опять благодаря неудержимому Быку, который просто сметал игроков могучими толчками в солнечное сплетение. Победитель получил подобие кубка, а проигравшие апачи — утешительные четыре горшка молока, две корзины еды и мяч для тренировки. Я на «отлично» выполнил второй пункт из списка «хлеба и зрелищ».

Жесткая игра навела меня на мысль о необходимости защиты в предстоящем походе. Поскольку ковать латы было выше моих сил, да и вес их был бы неподъемным, я решил попробовать сделать броню из шкуры горных буйволов. Редкая удача позволяла иногда отбить от стада одно животное и загнать его к обрыву, так что за долгие годы у горных кожевников скопилось пара дюжин больших выделанных кусков. Апачи дубили кожу диких коров так, что она выдерживала удар кинжала. Пробить ее можно было только копьем с бронзовым наконечником или стрелой с близкого расстояния. Поселившись у Ыкаты на неделю и проведя с портными десятки утомительных часов, я смог сшить что-то вроде защитной жилетки.

Затем из обрезков сделали наручи и поножи. Общий вес доспехов не превышал трех-пяти килограммов, защищал от большинства видов кремневого оружия и при этом не сковывал движения

После того как апачи вышли на игру обряженными в кожаные жилеты, наши продули с позорным счетом. Причина была скорее психологическая — похожие на роботов соперники, не в пример голым нашим, смотрелись угрожающе. Но стоит признать, что броня дала не только моральный перевес: удары и толчки в живот теперь не вызывали у апачей перехватывания дыхания. Мое племя немедленно попросило такую же амуницию. Пришлось меняться, вооружив племя Ыкаты пятью бронзовыми боевыми топорами по курсу один к одному к комплекту из кожаных лат и защите на руки и ноги. Ыкатины работники рьяно взялись за изготовление новых костюмов, и окрестные буйволы немедленно ощутили повышенный интерес к своим толстокожим бокам.

Для себя и Тыкто я сделал усиленный бронежилет с легкой медной пластиной на груди. После того, как Бык, чтобы проверить прочность амуниции, проткнул кинжалом кожаный доспех насквозь (хорошо, что без человека внутри), я решил добавить брони топ-менеджменту.

По мере приближения похода я все больше осознавал преимущество защищенного и экипированного человека над обычным воином. Поэтому мы с Ыкатой организовали безвозмездное военное производство. Апачи делали доспехи и легкие круглые щиты, мы — копья и стрелы с бронзовыми наконечниками. Курса обмена уже не было. Все понимали, что это нужно для общего дела: требовалось снабдить амуницией воинов обоих племен.

Следующие два месяца были посвящены постоянным тренировкам: все бойцы занимались системным развитием навыков рукопашного боя с легкими деревянными топорами, обмотанными шкурами для смягчения ударов. Лучники, словно лесные эльфы, оттачивали умение стрельбы. Солдаты учились щитом отбивать летящее тупое копье или парировать удар топора. Отстающие перенимали боевые приемы у тех, кто интуитивно выполнял их хорошо.

Чук и Гек не даром были сыновьями вождя, получив от него сильнейшие гены, определившие и физическое, и интеллектуальное развитие. Парни не только стали главными тренерами по рукопашному бою, отлично справлявшимися с топором и щитом, но и во время нашего гандбола давали четкие указания своим игрокам, чтобы те пасовали мяч друг другу. Подобная тактика сразу же привела к тому, что точные передачи соперников через все поле оказались действеннее грубой силы наших бойцов. Хотя правила форы и не позволяли апачам постоянно забирать кубок, но я понимал, что стабильные шесть мячей, лежащие на полке еще до начала игры — это чересчур. Пришлось серьезно взяться за тренировки своей «дрим-тим».

После нескольких мастер-классов положение поправилось. Мои ребята уже не были столь прямолинейны. Использование простейших передач с фланга на фланг позволило выиграть несколько матчей подряд. Затем наступил черед обманных движений: туземец делал вид, что отдает мяч назад, а сам стремглав мчался с ним вперед к воротам. Поразительно, но соперники долго позволяли морочить их таким простым приемом и дружно поворачивали головы в другую сторону, позволяя провести результативную атаку. Преимущество апачей улетучилось, фора упала до нуля.

Благодаря запасам еды и наличию фермы я сократил время охоты до минимума, и пять дней из семи мы посвящали тренировкам. Игры в гандбол проходили раз в три дня, затем несколько часов были отведены урокам борьбы для бойцов и занятиям стрельбой для лучников. Было видно, как с каждой неделей росли ловкость и боевое умение племени. Я чувствовал себя по меньшей мере Спартаком.

Два раза в неделю лучники выходили в поле для оттачивания стрельбы по движущимся целям, но найти бегающее животное было непросто. Еще сложнее было попасть в него. Поэтому если первые полдня охотники искали зверя, то оставшееся время все собирали в траве свои стрелы, отчаянно споря, где чья. Нужна была искусственная мишень, и здесь впервые пригодилось колесо. До сего момента я не видел нужды в тачках или телегах, так как гористая местность и отсутствие дорог скорее затрудняли передвижение таких средств. Простые носилки были намного эффективнее. Но сейчас время пришло. Я сделал деревянные колесики, отрубив от круглого ствола толстые блины, прикрепил их к платформе, поставил на нее доску с нарисованным силуэтом человека и в завершение привязал к получившейся тележке веревки с двух концов.