Cлавенские древности, или приключения славенских князей.
Шрифт:
Представь, себе, Государь! говорил мне печально незнакомец, каково, было, тогда мое состояние? Я думаю, что молния снисшедшая c небес не привела бы меня в такое изумление и ужас, в, каких тогда я находился. Наконец, гнев, преодолев все прочие движения, объял меня: я не мог в тогдашнем состоянии ему воспротивиться, и поразил тем же кинжалом лютую мою сестру, которым она умертвила несчастную мою супругу. Умри и ты, вскричал я ей, беззаконница! и ступай во ад под область Фурий, которых ты в злобе своей превосходишь.
На стук падения пораженных, и крик наш, вошло к нам несколько людей, а за ними вскоре и родитель мой. Два окровавленные трупа поразили всех удивлением и страхом: а наипаче родителя моего. Я бросясь пред него на колени, рассказал ему все сие печальное происшествие; и будучи объят горестью и отчаянием, просил его лишить меня жизни как смертоубийцу. Ах! сказал мне родитель мой, проливая слезы; ты неповинен, хотя и лишил жизни свою сестру; всякий брат тоже бы сделал, увидев погибающую свою супругу. Несчастлив один твой отец, продолжал он, который и к беззаконным детям не может истребить вдруг горячности, вселенной в сердца; наши природою.
Приближенные бояре старалиси утешить как родителя моего, так и меня; и приказали вынести вон тела супруги и сестры моей, дабы не умножать наших сокрушений печальным сим зрелищем. Я препроводя родителя моего в спальню старался его утешать, хотя и сам не меньше требовал утешения. Вся ночь почти прошла в взаимных вздохах и стенаниях; на конец уже на заре родитель мой успокоился сном, что и мне советовали сделать. Я бросился в постель не столько для сна, как чтоб отдаться свободнее моей горести, которой тогда ничем не мог я преобороть.
Долго не мог я заснуть, терзаясь разными ужасными воображениями: то представляя себе плачевную смерть моей супруги, то воображая лютость моей сестры, и мщение мое учиненное ей. В сих мыслях постиг меня сон; но не для успокоения, а для лютейшего моего страдания. Приснилась мне сестра моя в таком точно виде, в каком она лежала будучи от меня поражена: платье её было всюду окровавлено, волосы растрепаны, на лице её присутствовали гнев и ярость. Она влекла за волосы несчастную мою супругу, испускающую стон и вопли, и пронзала ее беспрестанно кинжалом. Я бросился к ней на помощь, и хотел поразить саблею её мучительницу, как сестра моя поднявшись с нею на воздух: нет, мучитель мой! вскричала ко мне яростными и ужасающим голосом: ты не отнимешь у меня моей жертвы; но сам страшись мщения моего, варвар! ужасная моя тень повсюду станет следовать за тобою, и отмщевать тебе мое убийство. По сих словах вонзила она в меня кинжал, и стала невидима. Сей удар так меня встревожил, что я проснулся, и не опамятовавшись еще совсем, осматривался где я ранен; но не видя никакого поражения, опомнился, что это во сне мне представилось. Но токмо страх мой нимало тем не уменьшился: я трепетал и ужасался думая, что сновидение сие грозит мне новым каким ни есть несчастьем. Одевшись поскорее, пошел я к моему родителю, и объявил ему о сей устрашительной мечте. Сон мой и его немало встревожил: он также думал, что мечтание сие заключает в себе тайность; чего ради приказал позвать к себе Первосвященника, к советам коего прибегал он обыкновенно во всяких недоумительных случаях.
Хейхоам, так назывался сей первосвященник, по выслушании моего сновидения, объявил причиною оного не очищение мое от убийства; чего ради советовал поскорее очистить меня по законным обрядам, что в тот же день и исполнено было. Но мучение мое тем не умалилось, в наступившую ночь опять сестра моя мне явилась: кляла, терзала меня, и угрожала не давать мне вечно покоя. Сей ужасный сон, и другие следовавшие за ним, заставили моего родителя, коему об оных объявлял я и жаловался, приносить моления и жертвы, но ничто не могло отогнать от меня привидения. Оно мучило уже меня и наяву, представляясь мне в ужаснейших видах. Все способы были употреблены к его отогнанию, но ничто не могло: освободить меня от него. Напоследок присоветовал родителю моему Хейхоам, чтоб он отпустил меня путешествовать, и объехать все славные пророчества для истребования от оных совета, как освободиться от устрашающего меня сновидения.
По получении дозволения от моего родителя, поехал я немедленно, и по довольном странствовании, приехал я наконец в Дельфы, желая узнать от Аполлона мою судьбу, о коей все пророчества темно изъяснялись. По очищении и принесении жертвы, вошел я в храм, ожидая Пифиина ответа, которая вскоре пришед за мною, села на священный треножник, и наполнясь вдохновением, неистовясь и скрежеща, произнесла мне следующее, прорицание.
Пришел ты трепеща, отойдешь ужасаясь, И век свой повлачишь среди всегдашних зол, Доколе не найдешь, по Индии скитаясь, Из крепких вечных роз блистающий престол.Сие пророчество привело меня в недоумение: я не знал куда ехать, а где искать престола из роз, от которого прорицание обещало мне помощь, напоследок, не зная лучшего средства ко освобождению от привидения, решил ему повиноваться, и проехать в Индию для сыскания обещанной помощи. Итак, взяв твердо сие намерение, выехал я из Дельф, принеся еще жертву Аноллону. Потом приехав к морю, нанял я корабль, на котором пустился в море льстясь надеждою скорого освобождения: от беспрестанных моих устрашений. Мореплавание наше было несколько дней спокойно: но напоследок восстала преужасная буря; которая продолжаясь более месяца, носила наш корабль по своей воле, и наконец оный разбила. Тогда всякий, из нас старался токмо спасти свою жизнь, как кому можно было: я схватил доску, которая по счастью моему мне попалась; и держась за нее крепко отдался на произвол волнам. Я не помню сколько времени меня носило на море; ибо ужас, воспоследовавшей по разбитии корабля, лишил меня всех чувств; и я опамятовался уже на берегу, на который меня выбросило.
Благодаря Небо за сохранение моей жизни, пошел я оттуда, желая сыскать какое-нибудь жилище. По счастью попалась мне вскоре деревня, в которой я отдохнув и укрепясь пищею, отправился в ближний от того места город. Пристав в оном у торгующего пряными кореньями купца, спрашивал у него, не знает ли он такого, Государя, у коего престол сделан из роз. Нет, ответствовал он, об эдаком я не слыхивал; хотя и путешествовал во всей Индии. Я спрашивал о том у других: однако ж все неведением мне отозвались. Сие безъизвестие лишало меня всей надежды во искании моем, однако ж предприятия своего я не оставил, надеясь напоследок сыскать то, чего искал. Долго путешествие мое продолжалось: ибо, будучи лишен кораблекрушением всего, принужден был странствовать пешком и, наконец, по многим трудностям достиг до сего замка, в котором страдание мое надеюсь окончить. Ибо я слышал Государь, продолжал он, от твоего придворного, что у тебя находится престол из розового яхонта, на коем вырезаны сего рода цветки.
По окончании своей повести, продолжал Видостан, бросился он опять мне в ноги, прося моей помощи. Я его поднял, обнадеживая моею приязнью, и обещая употребить все в его пользу, что только будет состоять в моей власти. Сие обещание переменило печальный его вид в веселый: он просил меня поскорее ему помочь; ибо ужасное привидение моей сестры, говорил он, завсегда лишает меня приятностей сна: а нередко и наяву меня ужасает. Я согласился охотно на его желание: и в тот же час взяв мою книгу, сыскал в ней ту статью, в коей описаны были заклинания на привидения, и выписав пристойное к него обстоятельству, отдал Хитрану, чтоб употребил его в оборону от привидения. Хитран, поблагодарив меня, просил дозволения жить в моем замке по тех пор, пока он совершенно освободится от привидения. Я и на то без всякого отрицания согласился. После того вышед с ним из кабинета, представил его Полоцкому Князю, который находился тогда в зале с моими придворными. Все его приветствовали, и получили от него равномерные ласки. Он столько нам разговорами своими понравился, что сочли его все самым честным и достойным человеком всякого почтения; хотя он оказался напоследок обиталищем адской злобы, и всяких беззаконий.
Остаток того дня препроводил я с моими гостями весьма весело, не предвещевая себе никакого зла. На другой день Хитран пришед ко мне объявил, что он все исполнил по предписанию моему, дабы прогнать привидение, но нимало в том не мог успеть; и еще более раздражил его на себя. Я весьма сему удивился иибо до тех пор книга моя никогда не обманывала меня в своем действии. Сие побудило меня спросить в том изъяснения y моего кольца, в котором заключенный Дух ответствовал мне нижеследующими словами, произнесенными с ужасом и смятением.