Cлово президента
Шрифт:
Эти рассуждения несколько облегчили душу Клифтона Ратледжа II (вообще-то в свидетельстве о рождении написано «Клифтон Ратледж младший», но такая приставка как-то унижает человека с его положением в обществе, правда?) – заместителя государственного секретаря по политическим вопросам.
Все остальное зависело только от правильного расчета времени. Седьмой этаж постоянно охранялся, причем сейчас еще бдительнее, чем раньше. Однако все охранники хорошо знали Ратледжа, и от него требовалось одно – сделать вид, что он знает, зачем приехал. Черт побери, подумал Ратледж, не исключено, что он потерпит неудачу, и это будет, пожалуй, самый лучший выход из положения. Он скажет Келти: «Извини, Эд, его просто не было в кабинете…». Может быть, это недостойная мысль для человека, который
Ратледж стоял за дверью своего кабинета, прислушиваясь к шагам, совпадающим с биением его сердца. Сейчас на седьмом этаже находятся два охранника, совершающие обход независимо друг от друга. Служба безопасности Государственного департамента достаточно строгая, хотя в том вряд ли есть какая-то необходимость. Никто не приходит в Госдеп без определенной причины. Даже в дневное время, когда здесь бывают посетители, их обязательно сопровождают до места назначения. А ночью ситуация становится еще строже. Количество действующих лифтов уменьшается. Чтобы подняться на седьмой этаж, требуется магнитная карточка, и у дверей лифтов всегда стоит третий охранник. Значит, главное – точно рассчитать время. Ратледж несколько раз проверил по часам, сколько его требуется охранникам на обход, и установил с точностью до десяти секунд. Отлично. Нужно только подождать, когда придет очередной охранник.
– Привет, Уолли.
– Добрый вечер, сэр, – ответил охранник. – Страшная трагедия.
– Это верно. Ты не мог бы оказать нам услугу?
– Какую, сэр?
– Принести кофе. Секретарш нет, и кофеварки не работают. Спустись в кафетерий и попроси официантов принести сюда кофейник побольше. Пусть поставят его в конференц-зале в конце коридора. Через несколько минут начнется совещание.
– Конечно, сэр. Прямо сейчас?
– Если тебе нетрудно, Уолли.
– Вернусь через пять минут, мистер Ратледж. – Охранник пошел по коридору, через двадцать ярдов свернул направо и пропал из поля зрения.
Ратледж сосчитал до десяти и направился в противоположную сторону. Двойные двери, ведущие в кабинет государственного секретаря, не были заперты. Ратледж прошел через первые двери, затем через вторые и включил свет. В его распоряжении три минуты. Он почти надеялся, что Бретт Хансон запер документ в сейфе. В этом случае он уж точно потерпит неудачу, поскольку только Бретт, два его помощника и начальник службы безопасности Государственного департамента знают комбинацию, а замок сей°фа снабжен устройством, подающим сигнал тревоги при первой же не правильно сделанной попытке открыть его. Однако Бретт был джентльменом и к тому же весьма рассеянным. Он всегда, с одной стороны, доверял окружающим, а с другой – отличался забывчивостью, относился к числу тех людей, которые никогда не запирают автомобиль или даже двери собственного дома, если о том не напомнит жена. Если документ не в сейфе, он может лежать только в одном из двух мест. Ратледж выдвинул центральный ящик письменного стола и увидел обычную беспорядочную кучу карандашей, дешевых шариковых ручек (Бретт постоянно терял их) и скрепок для бумаг. Минула минута, пока Ратледж шарил в ящике. Ничего. Он едва не вздохнул с облегчением, но затем посмотрел на поверхность стола и едва не засмеялся. Документ лежал на самой середине, небрежно вложенный в кожаную папку, простой белый конверт, адресованный государственному секретарю, но без регистрационного штампа секретариата. Ратледж достал его из папки, осторожно держа за края. Не заклеен. Он вытащил из конверта лист бумаги, содержащий два напечатанных параграфа. И тут его охватила дрожь. До сих пор все, что он делал, имело только теоретическое значение. Он еще мог вложить лист бумаги в конверт, забыть о том, что был в кабинете госсекретаря, забыть о телефонном звонке, забыть обо всем. Прошло две минуты.
Написал ли Бретт расписку в получении письма? Вряд ли. И в этом он оставался джентльменом. Он не стал бы так унижать Эда. Эд Келти поступил благородно, написав прошение об отставке, и Бретт так же честно отреагировал на это. С печальным выражением лица государственный секретарь пожал бы руку бывшему вице-президенту, и на этом все закончилось бы. Прошло две минуты пятнадцать секунд.
Время принимать решение. Ратледж сунул письмо в карман пиджака, подошел к двери, выключил свет в кабинете и вышел в коридор, остановившись рядом с дверью собственного кабинета. Здесь он подождал полминуты.
– Привет, Джордж.
– Здравствуйте, мистер Ратледж.
– Я только что послал Уолли вниз за кофе.
– Хорошая мысль, сэр. Какая ужасная трагедия. Это правда, что…
– Боюсь, что правда. Бретт погиб, наверно, вместе со всеми остальными.
– – Проклятье.
– Было бы неплохо запереть его кабинет. Я только что проверил дверь и…
– Совершенно верно, сэр. – Джордж Армитидж достал из кармана связку ключей и нашел ключ от кабинета государственного секретаря. – Он всегда такой…
– Я знаю, – кивнул Ратледж.
– Вы не поверите, сэр, но пару недель назад я обнаружил, что его сейф открыт. То есть он закрыл дверцу, но забыл повернуть диск комбинационного замка. – Охранник печально покачал головой. – По-видимому, его никогда не обворовывали…
– Это одна из главных проблем безопасности, – согласился заместитель государственного секретаря по политическим вопросам. – Высшие чиновники никогда не обращают на нее внимания.
Какое прекрасное зрелище. Кто сделал это? Наивный вопрос. Телевизионные репортеры за неимением лучшего неизменно направляли свои камеры на вертикальный киль хвостового оперения. Он хорошо знал, какой авиакомпании принадлежит этот характерный опознавательный знак, потому что когда-то принимал участие в операции, в результате которой был взорван авиалайнер с красным журавлем на вертикальном киле. Сейчас он едва не пожалел о случившемся тогда, но этому мешала зависть. В конце концов, это вопрос самолюбия. Ведь он являлся одним из самых знаменитых в мире террористов. Этим словом он сам пользовался обычно только в мыслях, и только находясь здесь, в этом уединенном месте, он с наслаждением позволил себе произнести его вслух. Подобный террористический акт должен был совершить именно он, а не какой-то дилетант. Да, это работа именно дилетанта. Со временем он узнает его имя и все остальное, что его интересует, – узнает из телевизионных передач. Ирония этого была поразительна. С младых ногтей он посвятил жизнь изучению политического терроризма и его практическому применению. Он непрерывно думал об этом, учился этому, тщательно готовился к каждому террористическому акту и затем осуществлял его – сначала в качестве рядового исполнителя, а позже – разработчика и руководителя операций. Так почему же все случилось именно так? Какой-то дилетант превзошел его, оставил позади весь тайный мир, к которому он принадлежал. Сейчас он испытывал бы неловкость, но элегантность грандиозной операции затмевала подобные чувства.
Его тренированный ум быстро, подобно компьютеру, рассчитал возможные комбинации. Операцию провел один человек. Может быть, два. Но, вероятнее всего, один. Как всегда, подумал он с легкой улыбкой на тонких, туго сжатых губах, один человек, готовый умереть, принести себя в жертву ради торжества Правого Дела, какому бы он делу не служил, может превзойти по мощи целую армию. В данном случае этот человек владел особыми навыками и получил доступ к специальным средствам – и первым и вторым он воспользовался с предельной эффективностью.
Случившееся можно объяснить везением, как это нередко бывает в тех случаях, когда террористический акт осуществляется в одиночку. Одному человеку нетрудно хранить тайну. Он покачал головой. Ему постоянно приходится сталкиваться с подобной проблемой. Самое сложное в его деле – найти надежных исполнителей, людей, на которых можно положиться, которые не будут хвастать или посвящать других в доверенные им секреты, которые разделяют его точку зрения на свое предназначение, обладают внутренней дисциплиной и готовы рисковать жизнью. Последнее требование было самым главным, лишь оно открывало доступ к предстоящей операции. Когда-то он легко вербовал таких людей, но теперь найти соратников, стремящихся изменить мир, становилось все труднее.