Cлово президента
Шрифт:
– Чеков, Евгений Павлович, – сообщил Чавез соседнему таможеннику.
Они снова работали как русские корреспонденты. В соответствии с американскими законами агенты ЦРУ не имели права выдавать себя за американских журналистов, но это правило не распространялось на иностранные средства массовой информации.
– Цель вашего визита? – спросил первый таможенник.
– Мы хотим познакомиться с вашей новой страной, – ответил Иван Сергеевич. – Здесь происходят события, волнующие весь мир. – После работы в Японии они привезли с собой фотопринадлежности и маленький любопытный прибор, который выглядел – и являлся на самом деле – мощным осветительным фонарем.
– Я вместе с ним, – сказал Евгений Павлович своему таможеннику.
У них были совершенно новые паспорта, хотя при поверхностном осмотре это не было заметно. Кларку и Чавезу не приходилось беспокоиться о своих документах. Искусство их изготовления Служба внешней разведки унаследовала от бывшего КГБ. В этой области мало кто мог сравниться с российскими спецслужбами. Страницы в паспортах были густо покрыты марками и штампами, которые громоздились друг на друга, что придавало документам вид многолетнего использования. Инспектор схватил их чемоданы и откинул крышки. Там он обнаружил одежду, явно бывшую в употреблении, две книги – иранец перелистал их, чтобы выяснить, не являются ли они порнографическими, – два фотоаппарата невысокого качества с поцарапанной эмалью, но новыми объективами. У каждого из «русских корреспондентов» были сумки с записными книжками и мини-рекордерами. Инспекторы не спешили, тщательно проверяя содержимое багажа, даже после того как таможенники закончили свою работу, и наконец с видимой неохотой пропустили приехавших в свою страну.
– Спасибо, – с сияющей улыбкой поблагодарил инспектора Джон. За многие годы он научился не скрывать полностью свое облегчение при пересечении границы. Обычные путешественники казались испуганными, поэтому и он делал вид, чтобы не выделяться среди них. Оба офицера ЦРУ вышли из здания аэропорта и молча встали в очередь, которая продвигалась вперед по мере того, как подъезжающие такси забирали вновь прибывших. Когда они оказались уже третьими в голове очереди, Чавез выронил чемодан, и его содержимое рассыпалось по тротуару. Пока он укладывал вещи обратно, им пришлось пропустить двух пассажиров. Это почти гарантировало, что такси будет случайным – если только, разумеется, за рулем всех такси не сидели сотрудники иранской контрразведки.
Главное состояло в том, чтобы ничем не отличаться от окружающих и всегда вести себя, как подобает репортерам. Не выглядеть ни слишком глупыми, ни слишком умными. Делать вид, что заблудились, и спрашивать прохожих, как пройти к месту, которое ищут, но не слишком часто. Останавливаться в дешевых отелях. А в данном случае также надеяться, что им не встретятся люди, которые видели их во время недавнего короткого визита в Тегеран. Им предстояла простая операция. Обычно всегда исходили из этого. Разведчиков редко используют в сложных – у них хватает здравого смысла, чтобы отказаться. Но даже простые операции бывают достаточно пугающими, стоит оказаться на месте их проведения.
– Тактическое соединение носит название «Театр», – сказал ему Робби. – Вчера индийцы постучали им в дверь. – И начальник оперативного управления J-3 за несколько минут рассказал президенту о происшедшем.
– Пытаются помешать его продвижению? – спросил президент.
– По-видимому, индийские истребители организовали настоящее воздушное шоу вокруг нашего Р-3. Мне самому несколько раз доводилось проделывать такое, когда я был молодым и глупым. Они хотят показать, что знают о нашем пребывании в Индийском океане и не боятся нас. Соединением
– Слишком рано. Вернемся к этому вопросу попозже.
– Хорошо. Я не думаю, что индийцы решатся на ночное нападение, только не забудьте, что, когда там рассвет, у нас полночь, сэр.
– Арни, что нам известно про их премьер-министра?
– Посол Уилльямс не обменивается с ней рождественскими поздравлениями, – ответил глава администрации. – Несколько месяцев назад вы встречались с ней в Восточном зале.
– Попытка предостеречь ее от активных действий может привести к тому, что она сообщит Дарейи о вашем звонке, – напомнил Бен Гудли. – Если вы займете решительную позицию, сэр, она уйдет от определенного ответа.
– Как ты считаешь, Робби?
– Что, если мы пройдем мимо индийского флота, но она предупредит Дарейи? Они могут попытаться блокировать Ормузский пролив. Боевая группа из Средиземного моря обогнет южную оконечность Африканского континента и присоединится к «Театру» в пятидесяти милях от входа в Персидский залив. У нас будет воздушное прикрытие. Понадобится приложить немало усилий, но они должны оказаться там вовремя. Меня пугают минные заграждения. Ормузский пролив слишком глубок для их установки, но вблизи Дахрана ситуация может измениться. Чем дольше ОИР не будет известно о «Театре», тем лучше, однако они могут уже знать, из каких кораблей состоит тактическое соединение.
– Может быть, и нет, – задумчиво произнес ван Дамм. – Если она считает, что справится с «Театром» собственными силами, то не исключена попытка доказать Дарейи, что она – мужественная женщина.
Передислокация носила название «Операция Кастер». Все сорок авиалайнеров находились в полете, и на борту каждого было примерно двести пятьдесят военнослужащих. Гигантский караван растянулся на шесть тысяч миль. Первый самолет находился сейчас в шести часах лета от Дахрана, покидал русское воздушное пространство и летел над Украиной.
Американские F-15 встретили русские истребители, взлетевшие, чтобы продемонстрировать дружеское расположение. Американские пилоты устали. Их ягодицы, казалось, налились свинцом – столько времени пришлось не вставая просидеть в кресле. Пилоты авиалайнеров могли выходить из кабин и прогуливаться по салону, у них были даже туалеты – немыслимая роскошь для летчиков-истребителей, которые были вынуждены пользоваться приспособлением, носящим название «мочевая трубка». Руки одеревенели, болели мышцы от одного и того же положения. Теперь даже процесс дозаправки от воздушного танкера К-135 проходил без обычной легкости, так что невольно посещала мысль, что воздушный бой через час-другой может оказаться непростой задачей. Пилоты пили кофе, пытались двигать руками на штурвале, потягиваться, насколько возможно.
В лайнерах почти все солдаты спали, все еще ничего не зная о цели передислокации. Авиакомпании подготовили самолеты, как для обычного рейса, и солдаты пользовались последней возможностью выпить спиртного, справедливо полагая, что какое-то время им придется воздерживаться от этого. Те, кто побывали в Саудовской Аравии в 1990-1991 годах, рассказывали о той войне, причем, как правило, воспоминания сводились к тому, что в королевстве совсем нет ночной жизни.