Combat
Шрифт:
– Он что, приставал к тебе?
– грозно спросил Верховен.
От рыцарского внимания со стороны своего кумира в груди Наташи потеплело, и вопреки законам конвекции это тепло опустилось куда-то вниз, вниз... Был великий соблазн сказать: "Да, этот негодяй домогался меня", но пришлось все-таки сказать правду.
– Нет, - ответила Наташа, опустив длинные ресницы так, что тени легли на розовые щеки.
– Он только назвал меня "цыпочкой", а я не знаю, оскорбление это или комплемент?
"Хм, цыпочка, -
– А она действительно походит на цыпочку, когда порхает по салону на пуантах..."
– Ничего, Наташа, потерпите немного. В ближайшем порту мы их всех высадим, кроме троих наших. Они полетят с нами прямо до Генриетты. Кстати, как тебе понравился капитан Хорнунг?
– Весьма достойный, мужественный человек, - радостно ответила девушка.
– Мне такие очень нравятся.
Верховен нахмурился. Печальная тучка накрыла тенью синие озерца его глаз.
Наташа поняла свою промашку, быстро поправилась:
– Потому что он на вас очень походит. Так же благороден, силен, красив...
Верховен расцвел.
– Хорошо, - сказал он, вновь берясь за электронный бортовой журнал, - при случае, скажите ему, что я вечером его навещу.
– А я думала, что вечером вы... ты... навестишь меня... На ужин я хотела приготовить твой любимый ларгет с ореховым соусом.
– Натали, дружок, ты ведь знаешь, как я занят... Ну ладно, обещаю, едва выпадет свободная минута... Не грусти, цы... цыпленочек...
– Мама называла меня Коко.
– А меня в детстве прабабушка звала Медвежонок Гризли, - неожиданно для самого себя разоткровенничался Верховен.
Видя, что суровый командир немного оттаял, Наташа поспешила закрепить успех.
– Можно, я посижу у тебя минут пять?
– робко спросила она.
– Конечно, присаживайся.
– Наташа села на мягкий диван, помассировала себе икры.
– Ой, мои ноженьки, мои ноженьки, как они устали, бегаючи по кораблю...
Макс Верховен украдкой бросил стыдливый взгляд на дивные ноги бортпримадонны.
– Кстати, Макси, профсоюз стюардесс собирается объявить забастовку, если компания не перезаключит с нами контракты. Мы добиваемся, чтобы в новом договоре убрали пункт, обязывающий бортпроводниц ходить на пуантах. В конце концов, мы не балерины. Вот, кажется, убила бы того негодяя, кто придумал это. Я уже смотреть не могу на эти свои тупорылые пуанты. Остроносенькие туфельки хочу! Макси, ты подпишешь нашу петицию? Нужно, чтобы и другие работники компании нас поддержали.
– Подпишу, конечно, нет проблем. Я и не знал, что это вас так волнует.
– Вот если бы все офицеры побегали целый день на носочках, тогда взвыли бы. Особенно, когда несешь поднос, того и гляди грохнешься.
– Хорошо, хорошо... хотя... это так красиво...
– Вот вы все такие, мужчины!
Верховен так устыдился упрека в мужском шовинизме, что не знал, куда себя деть. Спасли его неотложные дела.
Затренькал сигнал прямой экстренной связи с центральным постом. Верховен поспешно снял со стены трубку.
– Слушаю.
– Сэр! Докладывает второй капитан Эдгар Кобзец. Вахтенный из рубки доложил, что с левого борта к нам приближается палубный истребитель. Судя по бортовым знакам, принадлежащий ВКС Великофрикании.
– Объявите в служебных помещениях желтую тревогу.
– Есть, сэр! В служебных помещениях желтая тревога!
Первый капитан Верховен выскочил из своей каюты, на ходу застегивая китель. В длинном коридоре уже тревожно вспыхивали проблесковые желтые маячки и зудели короткими трелями зуммеры. Макс Верховен прыгнул в скоростной лифт, напрочь забыв Наташу и связанные с нею проблемы.
– Командир на мостике!
– объявил один из офицеров, первым увидевший Верховена.
– Сидите, господа, - сказал командир, вставая на свое место. Взявшись на всякий случай за никелированную вертикальную штангу, Верховен бросил быстрые взгляды на обзорные экраны. На левом экране виднелся шедший параллельным курсом истребитель, ртутным блеском сверкавший в лучах прожекторов. Он казался игрушечным, не страшным, но вдруг как-то резко боком приблизился чуть ли не в плотную к лайнеру и предстал во всей своей грозной красе. Что-что, а смертоносные машины великофриканцы делать могли. В национальной принадлежности истребителя не было сомнений - на хвостовом оперении и крыльях виднелись крылатые быки на фоне двуколора.
К Верховену подошел второй капитан Эдгар Кобзец.
– Я вас предупреждал, сэр, что с этими беженцами у нас будут проблемы, вот, пожалуйста.
– Не мог же я взять трех наших граждан, а остальных выбросить за борт, - ответил Верховен.
– Справа по борту другой истребитель, - доложил первый пилот, - еще один заходит снизу.
– Сверху наседает четвертый!
– доложил второй пилот.
– Еще два заходят с кормы: на пять и семь часов, - доложил третий пилот.
– Захват по всем правилам, - пробасил со своего места боцман.
Верховен подумал, что если бы не боязнь размазать по стенке какого-нибудь пассажира во время маневра, то можно было бы сейчас дать тормозной импульс на 0,2 секунды и, когда истребители неожиданно для себя окажутся далеко впереди на дистанции верного поражения, дать залп из плазменных пушек. Конечно, круизный лайнер не военный крейсер, но кое-какая защита от пиратов на борту имелась. Однако следующая четверка нанесет лайнеру серьезные повреждения. А когда подойдет крейсер их пославший, шансов выжить не будет совсем. А 2000 пассажиров - это... ДВЕ ТЫСЯЧИ ПАССАЖИРОВ!