Contrary

Моторина Танечка

Рита до боли закусила нижнюю губу, когда он пальцем поддел её бюстгальтер и отодвинул чашечки вверх. Её груди обдало слегка прохладным воздухом, а затем он игриво провёл пальцем по её розовому соску, который тут же затвердел, не только от такого контраста температур, но и от его прикосновений. Последняя пуговица была расстегнута и она помогла стащить эту ненужную в данный момент вещь. Ладонями Андреева тут же прошлась по его груди, ощущая рельеф его поджарого тела.

Щёлчок, и она почувствовала, как ослабело давление в груди. Через

несколько секунд её бюстгальтер лежал у остальных вещей. Никита одним ловким движением подмял девушку под себя и тут же прижался губами к её шее. Влажными поцелуями он постепенно спускался вниз по её коже, заставляя девчонку приглушённо стонать от удовольствия.

Она ненавидела показывать ему свою слабость, но он всё равно откуда-то знал, что может вытворять с ней всё, что заблагорассудится.

Плечи, шея, ключицы – ничто не осталось без его внимания. Девушка лишь нервно сжимала его плечи и уже была на пределе. Кожа пылала во всех местах, где он касался, вынуждая желать большего. Мир кружился, девушка не могла ни на чем сконцентрироваться, и Никита был единственным ориентиром, за который она цеплялась, как сумасшедшая, дабы окончательно не потерять голову.

И с каждым прикосновением его рук, губ, Рита забывала обо всех глупых обидах, его ревности, о вражде их родителей, обо всём. Рита знала, что он полностью принадлежит ей, так же, как и она ему. Без остатка.

Она расстегнула его брюки и стащила их вместе с боксерами, в том время как Никита стянул с неё последний элемент одежды – чёрные кружевные трусики, вид которых просто сводил с ума возбуждённого парня. Андреева схватилась за его плечи, больно впиваясь в них аккуратными ногтями. Он накрыл её губы своими в трепетном поцелуе, затем снова переместился на шею, лаская языком и покусывая нежную кожу. Рита почти хныкала от недовольства. Он был недостаточно близко к ней.

Нужно ещё ближе. Прямо сейчас. Чертовски нужно.

Девушка приподняла бёдра, принуждая его к более решительным действиям. Прохоров криво ухмыльнулся и вновь поцеловал её, медленно заполняя собой её влажное лоно. Она резко выдыхает от нахлынувшего ощущения: теперь всё так, как и должно быть.

Их движения были резкими, далёкими от нежности: он грубо входил в неё, а она лишь ближе прижималась к нему и тихо стонала в губы. Как всегда.

Руки плавно изучали изгибы, губы неистово прижимались друг к другу, а влажные шлепки ещё сильнее заставляли девчонку извиваться в его руках. Рита откинула голову и чуть ли не кричала от наслаждения. С каждым толчком парень увеличивал частоту фрикций, доводя до сумасшествия их обоих.

– Запомни, Андреева, – прорычал Никита, продолжая вдалбливаться в её податливое тело. – Ты – моя.

Моя.

Чёртов собственник.

Он проник в неё до упора, от чего Рита громко охнула и широко распахнула глаза. Кажется, что мир вокруг рухнул. Перед глазами всё было будто в тумане, тело пробивала крупная дрожь, которая собиралась сладкой пульсацией

внизу живота. Рита хотела кричать о том, насколько ей хорошо, но Никита не давал ей возможности сделать это, затыкая её рот поцелуем, и не отпускал до тех пор, пока они не перестали дрожать, пока последние мышцы не расслабились в их телах.

Рваное дыхание наполнило комнату, воздух стал тяжёлым и будто наэлектризованным. Прохоров крепко прижимает к себе девушку, дыша ей в макушку. Рита сильно сжимает его талию, не желая отпускать.

И они позволили друг другу минутную слабость, продолжая оставаться в объятиях друг друга.

Лишь минуту.

Но приём ещё не был окончен. Как бы им не хотелось остаться – нужно было идти. Наверняка, рано или поздно кто-то их хватится. Обоим не нужны были лишние слухи.

Они поднялись и начали собирать разбросанные по всему полу вещи. Рита подняла своё платье, которое было немного помято, но другого выхода не оставалось и она надела его, старательно приглаживая, пытаясь придать более-менее нормальный вид.

Девушка подошла к Никите и попросила застегнуть молнию на её платье. Андреева нервно заламывала пальцы и кусала нижнюю губу, чувствуя тёплое дыхание Прохорова на своём затылке. Ей снова предстоит вернуться в зал и попросту не замечать любимого человека из-за нелепой конкуренции их родителей. И она уже терпеть не могла эту современную интерпретацию известной шекспировской трагедии в своей жизни.

– Рита, – позвал её парень уже третий раз, а затем развернул к себе. Он внимательно вглядывался в её глаза, пытаясь поймать взгляд. А потом взял за подбородок, заставив посмотреть на него, и нежно погладил по щеке. – Потерпи ещё немного. Осталось меньше года. Тебе исполнится восемнадцать, и я заберу тебя, они ничего не смогут сделать. Я практически не зависим от денег отца, потому что мать позаботилась о том, чтобы у меня были собственные активы. Просто сбежим от них всех и будем счастливы, слышишь? – шепчет он. – Просто верь мне. Хорошо?

Девушка судорожно кивнула и уткнулась в его грудь носиком. Несомненно, им обоим надоело всё это, но они найдут в себе силы переступить через все препятствия, потому что то, что связывало их, такое искреннее и настоящее.

А Рита действительно верит ему, несмотря на его глупую ревность и порой невыносимый характер.

А Никита на все сто уверен в ней, несмотря на её любовь всё делать наперекор и капризное поведение.

Через несколько минут она отстранилась от него и целомудренно поцеловала в губы. Девушка подошла к небольшому зеркалу, чтобы оценить свой внешний вид, поправила волосы и платье, затем осмотрела комнату, чтобы исключить следы их присутствия здесь.

Рита повернулась к Прохорову и кивнула.

Она задержала взгляд чуть дольше, чем было нужно, а затем покинула помещение первой.

Всего год. Осталось совсем немного.

И пусть все люди вокруг них сдохнут – они не отступятся.