Cosa Nostra история сицилийской мафии
Шрифт:
Коза Ностра убила журналиста (репортера криминальной хроники «Giornale di Sicilia»), политика (лидера палермского отделения партии христианских демократов), полицейского (командира «летучего отряда» Палермо) и магистрата (Чезаре Терранову, возглавлявшего расследование событий первой войны мафии). Смысл послания обществу был ясен: всякий, кто отважится встать на пути мафии, вне зависимости от его положения в обществе, будет уничтожен.
Показная дерзость и жестокость, с которой совершались все эти убийства, также представляли собой послание корлеонцев итальянскому обществу. Терранова погиб на улице рядом со своим домом: совершенно не опасаясь, что их заметят, трое убийц произвели по нему не менее тридцати выстрелов из пистолетов и винтовок и даже подошли к старому магистрату и сделали контрольный выстрел. Помимо «почтенных трупов»,
В 1981 году началась laMattanza, убийства следовали одно за другим, тела оставлялись близ полицейских участков или просто сжигались на городских улицах. В разгар мафиозной войны погиб человек, чья смерть всколыхнула общество. Пио Ла Торре, активист крестьянского движения, позднее депутат парламента от коммунистической партии и лидер сицилийского отделения компартии, был одним из наиболее деятельных членов Антимафии. В апреле 1982 года он пал жертвой тщательно спланированного нападения, случившегося, опять-таки, на одной из людных улиц Палермо.
Государство отреагировало на «разгул преступности», направив на Сицилию в качестве нового префекта Палермо генерала Альберто Далла Кьезу. Генерал Далла Кьеза имел богатый послужной список, он служил в Корлеоне в те годы, когда начиналось возвышение Лучано Леджо. Что более важно, генерал только что стал национальным героем, добившись значительных успехов в борьбе с левацким терроризмом. Перед отъездом он дал понять Риму, что не собирается «миндальничать» с политическим крылом мафии. Через несколько месяцев после его прибытия на остров отряд из десятка мафиози заблокировал дорогу перед машиной генерала на виа Карини и открыл стрельбу; погибли и сам генерал, и его молодая жена, и охрана. На следующий день кто-то написал на стене дома рядом с местом трагедии: «Здесь погибла надежда всех честных сицилийцев». Телевидение вело прямой репортаж с похорон генерала; вся страна видела, как разъяренная толпа швыряла монеты в присутствовавших на церемонии министров федерального правительства.
Политики не сумели предоставить Далла Кьезе возможности, на которые тот рассчитывал, а кампания «черного пиара», развязанная в прессе, показала, что генерал фактически действовал в одиночку, как объяснил через пять дней после убийства его сын:
«Мой отец привык к тому, что его спина прикрыта, что все политические партии поддерживают его борьбу; прежде всего, это касалось христианских демократов. А тут, едва очутившись в Палермо, он понял, что христианские демократы не собираются его прикрывать. Более того, они были откровенно враждебны».
Оценив, как приняли генерала Далла Кьезу сицилийские политики, Коза Ностра восприняла его назначение как очередной красивый жест, не подкрепленный реальными полномочиями, и сочла, что политическая цена убийства генерала будет сравнительно невысокой. Возникает искушение назвать тактику мафии начала 1980-х годов террористической, но террористы обычно выставляют себя радетелями угнетенных, одинокими борцами против всемогущего государства, использующими то оружие, которое есть под рукой. Коза Ностра же, опираясь на героиновые богатства и на давние традиции, попросту не принимала итальянское государство всерьез. Это был не террор, это была «волна презрения».
К списку «почтенных трупов» добавлялись все новые имена. Изучая этот скорбный список, поневоле начинаешь задаваться вопросом, что чувствовали в ту пору мирные сицилийцы, надеялись ли они, что хотя бы одно из этих убийств станет поворотным пунктом, рубежом, перейдя который мафия заставит итальянское государство показать свою силу. Надо признать, что правительство пыталось реагировать на вызов. После гибели генерала Далла Кьеза был наконец-то принят закон, предложенный погибшим коммунистом Пио Ла Торре; впервые в итальянской судебной практике
Летом 1983 года, 23 июля, Коза Ностра взорвала в центре Палермо автомобиль начальника Фальконе, старшего магистрата Рокко Чинничи; погибли также два охранника и консьержка дома, в котором жил магистрат. В годы первой войны мафии журналисты охотно проводили параллели между Палермо и Чикаго эпохи «сухого закона»; теперь единственной подходящей аналогией казался ливанский Бейрут. Один пожелавший сохранить анонимность полицейский признался в интервью газете «L'Ora», что среди представителей закона царит уныние:
«Мы воюем, но государство и власти этого города и этого острова ведут себя так, словно ничего не происходит… Мафиози палят из пулеметов, подкладывают динамит. А мы отвечаем громкими словесами. Мафиози тысячи, а нас несколько сотен. Мы громоздим баррикады на центральных улицах Палермо, а они преспокойно разгуливают себе по Корсо Деи Милле, Бранкаччо и Удиторе».
Гибель Чинничи привела к героическому самопожертвованию, типичному, надо сказать, для борьбы добродетельного меньшинства с мафией. Известие о смерти Чинничи произвело сильное впечатление на Антонино Капонетто, тихого и робкого магистрата, который увлекался разведением канареек. Родившийся на Сицилии, Капонетто служил во Флоренции, был на хорошем счету и собирался вскоре в отставку по возрасту. Узнав о гибели Чинничи, он, однако, подал прошение о переводе на место погибшего. Как он сам позднее объяснял: «Это был порыв, внушенный, пожалуй, духом службы, который всегда меня вдохновлял. А еще во мне заговорил сицилиец». Войдя в свой новый кабинет во Дворце юстиции Палермо, он нашел на столе поздравительную телеграмму. Она гласила: «Желаем успехов», однако между строк явственно читалось: «Готовься к смерти». Следующие четыре с половиной года Капонетто прожил под крышей казарм карабинеров, в крохотной комнатушке, которую выбрал по соображениям безопасности.
Сразу после вступления в должность он собрал магистратов, и совместными усилиями они разработали план сокрушительного удара по мафии. Идея Капонетто, позаимствованная из кампании против левацкого терроризма, заключалась в следующем: нужно создать команду магистратов, имеющих опыт противостояния мафии, с тем чтобы они делились имеющимися сведениями друг с другом; в этом случае снижался риск невосполнимости потерь, если погибнет кто-либо еще. Свою команду он подбирал с таким расчетом, чтобы получить в итоге «полную и органичную» картину деятельности мафии. В команду вошли Джованни Фальконе, Паоло Борселлино, Джузеппе Ди Лелло и Леонардо Гуарнотта. Под руководством Капонетто они без лишнего шума взялись за работу.
Публика осознала, насколько плодотворной оказалась эта идея, только когда Капонетто созвал 29 сентября 1984 года пресс-конференцию во Дворце правосудия. Он сообщил, что Томмазо Бушетта, «босс двух миров», согласился сотрудничать со следствием; результатом этого сотрудничества стали 366 постановлений об аресте. Даже «нахальный казнокрад» Вито Чианчимино получил уведомление о том, что он находится под надзором (Бушетта показал, что Чианчимино работает на корлеонцев). Немногим позднее Чианчимино и кузены Сальво, некоронованные короли налогового бизнеса, также были арестованы. Многие из тех, кому предъявили обвинение, давно находились в бегах, но все равно у полиции Палермо элементарно не хватило наручников, чтобы задержать сразу всех обвиняемых. С широкой улыбкой Капонетто подчеркнул важность собранных улик: