Цугцванг. Два королевства
Шрифт:
– Вы правы, наши традиции жестоки, – согласился Хаук без тени фальши. – Мой родитель стал их жертвой, но я искренне сомневаюсь в том, что воины, которых вы взяли в плен, что-то исправят в этой ситуации.
Бастиль оттолкнул руку своего фаворита, когда та поползла вверх по бедру к паху, что не укрылось от безразличных взглядов присутствующих. Тот, видимо, хотел успокоить своего короля, но вызвал лишь еще большее раздражение.
– А что вы думаете о своем отце, кузен? О его прискорбной кончине? Или вам плевать, раз он не был тхиенцем?
– Мой отец предал
– Вальгард ему не был королем. Или вы хотите сказать, что мы ваш король? – хитро поддел его Бастиль.
– Я обращаюсь к вам, как положено обращаться к королю. – Хаук впервые вел беседу с таким противником, умным и беспощадным. В Тхиене подобный разговор взорвался бы уже на начале и перерос в мордобой или поединок на мечах.
Бастиль прищурился, ощущая, что загнал его в капкан, и Хаук стоит в волнительном ожидании, пока тиски захлопнутся.
– Мы спросили вас, считаете ли вы нас своим королем?
– Мой король – Вальгард Рэнгвольд. И я его овчарка.
Бастиль никак на это заявление не отреагировал, но, к его чести, компрометировать умел как никто.
– Знаете, в чем проблема всех альфа-правителей, дорогой кузен? – как будто мимоходом начал он. – Мы никогда не встречали альфу, который бы сначала думал своей головой, а затем действовал. Вы, альфы – слишком импульсивны, вот даже взять вашего воина, который соблазнил ту пастушку. Стоило оно того?
– Нет, – сухо ответил Хаук.
– Ваш отец – король Вальгард, в нашей с ним последней переписке, касающейся полуострова Ардо, где если помните был взят в плен ваш родитель… – уточнил он. – Так вот, король Вальгард своею рукою написал, что будет рад вогнать нам в глотку свой член так глубоко, как тот еще не бывал в нашем дяде. Стоит ли упоминать, что мы отбили остров? И все эти заявления бравада, не стоящая ни гроша, и вы такой же, мой дорогой кузен… Вы можете избавить своих воинов от страданий, но не будете этого делать, потому что не приспособлены к выживанию. Пусть и думаете, что вы сильный и отважный боец.
Это была провокация, причем искусная. И Хаук не был настолько глуп, чтобы не понимать этого факта.
Бастиль демонстративно выставил вперед ногу, предоставляя возможность все исправить. И Хаук с ужасом понял, что это единственный выход. Лизать его туфли, чтобы спасти своих альф от оскопления.
***
Улыбка Бастиля ничуть не отражала его настоящих чувств. Он звал Хаука «дорогой кузен» и при этом презирал всей душой. Хаук не скрыл своего отвращения, когда спустя несколько невыносимо долгих минут к ноге Бастиля припал его фаворит, целуя голень через чулок. Казалось, еще немного и он распластается на животе перед ним и будет ползти, выпрашивая ласку. Какая мерзость!
Бастиль оттолкнул его голову ногой.
– Не нужно, Антуан, – приказал он.
Хаук все еще мешкал, глядя на королевскую атласную туфельку. Она была чище, чем рот у некоторых его воинов, но Хаук сдерживался не из-за брезгливости. Ему претило, что он вынужден унижаться перед этим омегой в присутствии зрителей, жадно впитывающих каждую деталь происходящего.
– Ну что же, кузен? Мы были правы? Вы слишком горды, чтобы пожертвовать честью ради ваших воинов? Как же хорошо, что на престол вы лишь второй в очереди… Какой был бы позор для Тхиена.
Хаук и так стоял на коленях, под прицелом Сибиллы, которая с радостью продырявила бы ему горло, будь на то ее воля. Он представил неосторожное движение в сторону короля, Сибилла выстрелит и Хаук избавится от этой жуткой необходимости выбора. Но слова Бастиля обожгли изнутри: второй в очереди – никудышний король, неспособный защитить своих людей.
– Если я это сделаю, как я смогу проверить, сдержали ли вы свое слово, Ваше Величество?
– Верить нам теперь ваша святая обязанность, кузен, привыкайте, – ничуть не обиделся Бастиль. – Ну же?
Хаук осторожно подался ближе, пока Сибилла не разрешила ему перенести корпус вперед, опираясь на руки. В глазах у Бастиля играли чертики, ему нравилось наблюдать чужое падение. Юному принцу было чуть больше двадцати, когда умер Камил из-за неудачного выкидыша. Предыдущий король был еще молод, чуть старше сорока и рискнул всем из-за нового фаворита. Какими бы агрессивными остолопами ни были альфы, у омег тоже имелось слабое место – их природа.
Бастиль не казался чужд эмоциям, хотя изо всех сил старался не терять голову, когда дело касалось его врагов. А Хаук – враг, они оба кристально ясно осознавали это. И он едва справился с желанием дернуть тонкую лодыжку на себя, а затем задушить Бастиля. Сибилла вряд ли бы успела убить его до того, как он сломает эту хрупкую шею.
Хаук остановился уже у самых ног Бастиля, игнорируя рассерженный взгляд Антуана. Как будто кто-то покушался на его место? Альфа вызывал лишь брезгливость своими заискивающими повадками. Такова жизнь всех альф при иосмерийском дворе? У ног омег? Под их контролем и в жестком подчинении?
– Если вы не готовы… – обронил Бастиль, немного подавшись грудью вперед. – На этот вариант. Можно рассмотреть предыдущий…
Хаук снизу вверх взглянул в его злые глаза полные издевки и хладнокровно выполнил требуемое, несмотря на то что внутри громыхали молнии едва сдерживаемого гнева. Но в спину прямо под лопаткой упирался арбалет Сибиллы, и даже мизерная надежда на крохи свободы и отмщения уплыла. Король хотел не просто унижения, его желанием было сломать Хаука.
Минута подчинения воле Бастиля тянулась невыносимо долго.
Хаук понимал, что все они смотрят, как скользит его язык по королевской обуви, наслаждаясь происходящим. Тхиенец принимающий унижение от иосмерийца был зрелищем едва ли не более забавным, чем мертвый враг. Но его жизнь и так почти кончена, и если не сегодня ей придет конец, то всегда будет благословенное завтра.
– У вас замечательно выходит работать языком, дорогой кузен, – похвалил Бастиль, когда все закончилось. – Возможно, мы даже найдем применение этому вашему таланту. Хорошо, ваши воины останутся в целости и сохранности, мы дадим им свободу. Думаю, на сегодня с вас хватит…