Цугцванг
Шрифт:
— Что было дальше?
— Зачем тебе это знать?
— Ты сам сказал, чтобы я спросила у первоисточника. Я спрашиваю. Что было дальше?
— Мы начали встречаться.
— Сразу?
— Нет. Она проделала со мной все то, что пыталась сделать ты.
— Откуда ты…
— Я слушал твой телефон с первого дня, как поселился в квартире.
«ЧТО?!» — давлюсь вздохом, а он по-прежнему не поворачивается, только делает новую затяжку и тихо добавляет.
—
— Зачем?!
— Чтобы победить.
Бьет меня, не щадя, и я ежусь. Мне хочется рыдать, и даже ковыряние ворсинок не помогает отвлечься и хоть немного успокоиться — руки трясутся, боль расползается, и я правда не знаю, зачем мне это знать, но спрашиваю еще…
— Сколько вы были вместе?
— Два с половиной года.
— Но…ты тогда должен был учится в вашем этом Альбионе?
— Я никогда не отличался прилежностью и часто сбегал в Москву. Когда появилась Лилиана, приоритеты окончательно сместились.
— То есть…вы были вместе, когда я прилетела сюда?
Макс замирает, а потом наконец медленно поворачивается ко мне и хмурится. Я хмурюсь в ответ, все неприятное отступает назад, давая место настороженности и удивлению.
«Чего он так пялится?!»
— Ты меня действительно не помнишь?
«Эээ…что?!»
Кажется мой открытый рот дает ему гораздо более красочный ответ, чем любой другой, что я смогла бы из себя выдавить даже в теории.
— Я думал…
— Я вообще ничего не помню из того периода, когда только прилетела, — тихо признаюсь, потом опускаю глаза на ковер и дергаю плечами, — Я думала, что моя мамочка умерла и по сторонам совсем не смотрела.
Естественно, я его не помнила! Когда я прилетела в Москву, я была в полном ауте, и что мама не умерла, не знала. Она пришла ко мне только через три месяца, потому что я уж слишком сильно переживала ее потерю. Наверно, если бы у нее был выбор, она бы, конечно, лучше бы и не приходила, но…я действительно сложно переживала это потрясение…Еще хуже, чем новости о споре и своих фейковых-и-самых-важных отношениях.
— Ты не знала?
— И не узнала, если бы мама смогла сдержаться, но она все видела и слишком переживала за меня, чтобы дальше скрывать. Хотя это и было глупо…
— Она тебя очень любит, — мягко говорит, потом слегка касается моей руки и сжимает пальцы, — Если тебя это развеселит, когда я вас увидел вместе, так охерел…
— Да, — хмыкаю и забираю обратно свою ладонь, — Меня это действительно веселит, спасибо.
— Амелия…
— И когда же ты видел меня?
— Я тебя и забирал из аэропорта.
Хмурюсь сильнее, напрягая память. Если честно, то это дается с большим трудом, но получается выудить две картинки, и я смотрю на него, наклонив голову чуть в бок.
— Я помню зеленое кольцо на мизинце…
— …Оно моего деда с маминой стороны.
— …И тигра. Ты подарил мне черного тигра в оранжевую полоску?
— Да, — мягко улыбается, что я не сильно оцениваю, переведя взгляд к огню.
— Я потеряла его, когда переезжала в Академию. Забыла в такси. Если тебя это развеселит, плакала неделю, потому что он мне очень понравился.
— Почему меня должны веселить твои слезы?
Не отвечаю. Ответ «потому что» — это не ответ, а «я так чувствую» вообще какая-то сопливая дичь. Но Макс — это Макс, и его не устраивает такое положение дел, и когда его что-то не устраивает, он делает так, чтобы устраивало. В нашем случае привычно берет за нижнюю челюсть и насильно поворачивает мою голову на себя.
— Если ты не готова слышать правду, тогда не спрашивай, — цедит, пока я держу его за запястье, но тоже не уступаю — цежу в ответ.
— Я готова.
— Тогда реагируй нормально! Я перед тобой честен — это то, чего ты так хотела и…
— Я сказала, что реагирую нормально!
С силой выдернув голову, резко встаю и хватаю свою вязанную кофту, которую одеваю по пути к окну. Не хочу быть так близко к нему — это сложно и отвлекает. Не получается вести себя хладнокровно, он в чем-то прав, слишком уж сильно меня изнутри жарят чувства, которые вызывает именно его персона. Прислоняюсь спиной к стеклу, чтобы остудить пыл, складываю руки на груди, смотрю прямо и твердо. Макс тоже не отстает. Он поднимается на ноги, придерживая плед в зоне своего достоинства, желваки играют. Знаю, что он хочет подойти ко мне, поэтому заранее выставляю руку и мотаю головой.
— Нет, стой там.
— Ты будешь приказывать мне в моем же доме?
— Я хочу закончить разговор.
— Да ну?! — зло усмехается и отгибает уголки губ вниз, — И что ты еще хочешь узнать, а?! Сколько раз я трахал ее в день? Какие позы были нашими любимыми? Какое место? Как…
— Ты ее любишь? — резко перебиваю эту мерзость, заставая его врасплох.
Макс стоит передо мной чуть ли не с открытым ртом, молчит, а я медленно схожу с ума с каждой секундой этой тишины. Честно? Я этого вообще не ожидала…
«Не может быть…» — усмехаюсь, взявшись за лоб, и еще раз от следующей мысли, — «А ты рассчитывала, что он скажет нет?! Что он любит тебя?! Ага, как же, твою мать!»
— Амелия…
— Кто тогда я? — тихо спрашиваю, не прекращая болезненно улыбаться, сама изнутри распадаясь на части.
«Неужели…?»
— КТО ТОГДА Я?! — не выдерживаю и ору, делая на него шаг, — Удобная замена?! Временное развлечение?! Таблетка?!
— Не ори на меня!