Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II

Галенин Борис Глебович

Об этом свидетельствовали, в частности, данные судебного процесса о сдаче судов отряда бывшего адмирала Небогатова: случаев признания своей вины и покаяния практически не было, но, напротив, имело место бравирование своими действиями, как и на аналогичном процессе о сдаче Порт-Артура. Что было совершенно немыслимо еще во времена обороны Севастополя и свидетельствовало о полном непонимании или забвении смысла православного воинского служения. Или о пренебрежении им.

В дальнейшем некоторые из ушедших и сдавшихся, достигнув адмиральских

чинов, приняли прямое или косвенное участие уже в Цусиме Февральской.

А потому, быть может, Цусимский бой действительно знаменует собой скорый конец Русской истории. Конец истории Третьего Рима, последнего Римского царства.

А значит — конец и всемирной истории.

Конец?..

Еще раз о победах военных и информационных

Подведем итоги. Неопровержимые факты свидетельствуют, что реально военная победа в русско-японской войне, как ни непривычно это звучит, была одержана именно Россией. И победа славная.

Славная тем, что Япония представляла лишь малую часть тех сил, что были реально задействованы в этой войне мировой Анти-Власти против нас. Верхушку всемирного, скажем так, Айсберга.

Но военная победа в кампании русско-японской была попросту без затей украдена у нас большой, можно сказать транснациональной, компанией. Вернее «братией». И превращена этой «братией», следуя накатанной схеме войны Крымско-международной [482] , в крупнейшее информационное поражение России, последствия которого аукаются по сей день. 

482

Книга 1. Часть третья. Гл. 2.2: Крымская война как война мирового глобализма с Россией.

Технологии отрабатывались не сегодня

Суть произошедшего и происходящего была искажена настолько, что даже патриотически настроенные лица в руководстве страны сделали из случившегося в большинстве своем совершенно неверные выводы. Возможен, впрочем, вариант, что выводы большинством этого руководства сделаны были как раз верные, но препарированы соответствующим образом и только после доложены Государю.

Два самых очевидных и важных для нас примера.

Пример первый. Очевидно, что предательская деятельность генерала Куропаткина на сопках Маньчжурии, его покровителей и единомышленников не привела армию к катастрофе лишь благодаря невероятной стойкости Русской Императорской Армии в лице ее солдатского, офицерского и унтер-офицерского состава.

Причем прослойкой, скрепляющей, цементирующей массивы офицерский и солдатский, была прослойка унтер-офицерская. Русские унтер-офицеры скрепляли русскую армию в нерушимое целое в масштабах от взвода до полка, как минимум. Они были промежуточной инстанцией между офицерами и солдатами — и тем, и другим были близкие, свои.

Случаи нарушения дисциплины начались в армии только после заключения мира, когда ощутившей свою силу и готовой к победе армии приказано было с позором возвращаться домой. До высшего начальства было не добраться — зло срывали на ком придется. Как и в случае с командами небогатовских судов. На «Ушакове» был точно такой же состав экипажа. Но «Ушаков» не сдался, и его матросы любили и уважали своих офицеров, а «политикантов» били и даже убивали.

Волнения в Маньчжурской армии

были вызваны только и единственно заключением мира при незаконченной очевидной победой войне, остальные причины, будь их хоть миллион, математически говоря, имели меру нуль. Справедливость этих слов однозначно доказывает триумфальная встреча этими же бунтующими солдатами адмирала Рожественского — человека, который шел до конца. То, что его в бессознательном состоянии сдали в плен, не играло никакой роли для знающих «цену крови» русских солдат.

В отличие от членов Следственной и прочих комиссий, а также историков, особенно военных, тех и прочих времен, они также прекрасно знали, что отряд Небогатова практически не принимал участия в бою и нутром чуяли, что была измена.

Таким образом, повторим еще раз, воюющая русская армия времен войны с Японией в подавляющей массе своей представляла нерушимое единство, скрепляемое своими унтер-офицерами.

Для будущей Февральской революции такая армия категорически не годилась. И кем надо были сделаны нужные выводы. Измена одного была заменена неумелостью многих.

Поражение нашей армии (якобы имевшее место в Маньчжурии, согласно отчету генерала Куропаткина, поддержанному Исторической Комиссией генерала В.И. Гурко [483] и начальником Генштаба генералом Ф.Ф. Палицыным) было приписано низкому уровню офицерской, и особенно солдатской, массы. А значит, и первым и непосредственным учителям этой массы — унтер-офицерам.

В этом проявили удивительное единство генералы Куропаткин, Гурко и Палицын. И явно не только они одни.

483

Того самого, что в конце 1916 — начале 1917 года саботирует приказ Государя Императора перевести с фронта в Петроград Гвардейский экипаж и Гвардейскую кавалерию, а в феврале своим докладом спровоцирует последний отъезд Государя в Ставку, поддержав телеграмму генерала-изменника М.В. Алексеева. О деятельности Комиссии Гурко подробно пишет в третьей части своего труда известный нам генерал Федор Петрович Рерберг.

Чтобы удовлетворить общественному мнению и проявить объективность, к числу бездарных и неумелых пришлось, правда, причислить и самого Куропаткина. Но больше уж ни пальчиком, ни-ни.

Но неумелость многих просто объективно требовала проигрыша войны, хотя бы виртуального. Его и пришлось создать.

Чтобы спутать причины и следствия, до сих пор пишут и считают общим местом, что боевые действия в Маньчжурии пришлось прекратить из-за Первой «русской» революции 1905 года.

Поражения России в результате провоцируемой их стараниями революции действительно добивались Куропаткин и компания под Лаояном и Мукденом и русская интеллигенция на местах. Но еще столь высока была доблесть русской армии, спаянной в триединство солдат, унтеров и офицеров, столь силен был народный патриотизм, что только заключение мира при якобы проигранной, несмотря на жертвы, войне смогло перевести революцию в реальность.

На это, наконец, совершенно справедливо указал доктор исторических наук, член-корреспондент РАН Андрей Николаевич Сахаров: