Цусима — знамение конца русской истории. Скрываемые причины общеизвестных событий. Военно-историческое расследование. Том II

Галенин Борис Глебович

Можно только представить себе, — зная, хотя бы на примере Порт-Артура и судьбы 2-й эскадры, как подается информация в Высочайших докладах, — какие аргументы и факты были приведены Государю для того, чтобы вырвать у него из рук сначала кусочек власти. И каким духом были уже тогда пронизаны верхние эшелоны этой власти. Собственно, мы это знаем и так. Но на примерах всегда нагляднее. Хорошо работал Международный Отдел Кадров, а еще лучше система коррекции мировоззрения и обработки общественного мнения.

Так, Союз Русского Народа всячески очерняли и маргинализировали. Даже патриотические газеты во время Великой войны распоряжением фронтового начальства не допускались

в окопы. Только либеральные и революционные. Фронтовым офицерам было фактически запрещено препятствовать разложению армии^{553}. А как же иначе? Иначе и революции не будет.

Понятное дело, что при такой общественной атмосфере слово «черносотенец», синонимичное члену Союзу Русского Народа, Михаила Архангела и т.п., сделалось ругательным. Причем добро бы, только у той самой русской интеллигенции. 

Не обижаться — гордиться надо было!

Нет! От него шарахались даже те самые, подвергнутые обществом травле, русские офицеры, причем даже многие искренние монархисты. Так, наш друг штабс-капитан Василий Биркин, объясняя свое желание уйти из строевой части в Донской Кадетский корпус, говорит, между прочим: «Однако я не мог и у себя пересилить чувство зависимости от молвы. Мне чрезвычайно обидно и тошно было слушать клички: жандарм, черносотенец и опричник».

А не обижаться, капитан, гордиться надо было!

Да, я — жандарм, человек оружия, государев слуга, и не напрасно мне вручен меч! Да, я — черносотенец, простой русский человек, неважно из какой страты и народности, готовый в смутное время приводить страну в порядок и мир! Да, я — опричник, опричь воли государевой, никакой интернационал и прогресс надо мной не властны!

И перед кем было стесняться? Перед продажными или просто модными писаками и готовыми сожрать любое напечатанное в модной газете слово читателями этого бреда? Бреда, пронизанного ненавистью к России и полным непониманием ее? Тогдашними защитниками террористов и убийц и ревнителями их прав?

Так что офицерам нашим надо было не тушеваться и пытаться спорить с ретивыми поклонниками социализма, либерализма и прочих европейских достижений, а вместе с другими патриотическими и православными силами душить их, душить без милосердия. Главарей. Но слишком активных рядовых тоже. Без милосердия.

Зная храбрость русской интеллигенции, когда по отношению к ней принимаются неформальные меры, интересно было бы посмотреть, как через недельку-другую после применения этих мер встречали бы в любом уцелевшем салоне русского офицера. 

Злое слово сделало свое дело, и поднесено оно было искусно

Сто лет спустя это, конечно, куда как понятней. Мы с тех пор пережили войну не только русско-японскую, но и первую чеченскую. И не понаслышке знаем, что в нерушимом симбиозе правозащитников и ваххабитов вторые, возможно, опаснее, но первые, безусловно, гаже.

Хотя все началось гораздо раньше русско-японской. Еще незабвенный Денис Давыдов писал:

Всякий маменькин сынок, Всякий обирала, Модных бредней дурачок, Корчит

либерала… И жужжит он, полн грозой, Царства низвергая… А России — Боже мой! — Таска… да какая! И весь размежеван свет Без войны и драки! И России уже нет, И в Москве поляки!..

Ну не иначе, как общался Денис с прорабами «перестройки»! На сто пятьдесят лет вперед смотрел! Как видим, информационная война против России началась задолго до Крымской. А к войне японо-русской «братия» и вовсе накопила опыт.

«…Злое слово сделало свое дело, и поднесено оно было искусно»…

Дорога к катастрофе 1917 года и следующим за ней была провешена тщательно и начала прокладываться «братией» не покладая рук. 

Как бы новым Портсмутским миром не запахло

Возвратясь сейчас вновь к лету 1905 года, скажем, что пресловутый Витте не являлся ни душой, ни, тем более, главой этой «братии». Он просто до этого не дорос. Но свою роль в информационной войне против нас тоже сыграл. Что мог для дипломатического поражения родной страны, в паре с «братом» Рузвельтом Витте сделал.

Именно дипломатическая подстава Царя и Отечества, совершенная в американском городке Портсмуте «крупным русским государственным деятелем» Сергеем Витте, и позволила Японии на уже практически проигранную войну смотреть все же как на свою победу, а генералиссимусу Иосифу Сталину справедливо говорить, что поражение России в русско-японской войне легло черным пятном на нашу страну.

И именно это пятно смывала в 1945 году наша армия, занимая вновь Порт-Артур, Сахалин и Курильские острова.

Ну Порт-Артур вскоре вновь ушел от нас, сданный ни за понюшку табаку верным ленинцем Н.С. Хрущевым, в рамках кампании борьбы с «культом личности» и его последствиями в виде возврата исторических наших территорий. В справедливости возвращения Сахалина России и теперь, вроде, не сомневается никто. Вот с Курильскими островами почему-то проблема. Сдавшись в 1945 году на милость победителей, Япония вскоре оправилась от шока и потребовала назад «северные территории». Последнее время притязания становятся все настойчивее. О степени справедливости этих притязаний читатель знает [489] . За этой, пока дипломатической, борьбой напряженно следят и наши граждане, и зарубежные политики, и средства массовой информации.

489

Книга 1. Часть вторая. Гл. 2.2, раздел: Исторические этапы Курильской проблемы.

Как бы новым Портсмутским миром не запахло. Тем более — вспомним 1990-е годы! — недостатка в витте-х нынче не ощущается. Весьма влиятельных и активных. Уже про хрущевский вариант отдачи двух островов речь зашла! Да и кроме Курил есть немало болевых точек на внутренних и внешних границах наших.

А новый Портсмутский договор может стать смертным приговором России нынешней, как стал смертным приговором Российской Империи Портсмутский договор 1905 года. Ведь той России, которая была в 1905 году, к 1945 году уже почти тридцать лет как не существовало.