Цусимские хроники. Новые земли
Шрифт:
Он сообщил, что уже уведомил об этом, совершенно не уместном, по его мнению, запросе генерала Линевича и ждет от него телеграммы для окончательного решения. Также Казбек сообщил, что не сомневается в том, что Линевич, как начальник всех сухопутных и морских сил, действующих против Японии, его непременно поддержит и откажет в выделении войск. Даже более того, прикажет использовать пришедшие корабли и их экипажи с артиллерией для организации береговой обороны по образу порт-артурской.
Несколько ошарашенный такой встречей, Рожественский с трудом подавил вспышку гнева. Однако довольно быстро справился с эмоциями и ледяным
Что на основании одной только этой вот телеграммы (с этими словами он выложил на стол депешу о назначении его наместником) у него достаточно полномочий, чтобы просто поставить в известность коменданта крепости о забираемых им из гарнизона войсках, даже невзирая на мнение по этому вопросу генерала Линевича.
Однако он не считает для себя возможным такое ведение дел и надеется на полноценное и эффективное сотрудничество берегового командования с флотским начальством в общем и очень важном для Державы деле. В этой связи наместник императора надеется, что все произошедшие в последние дни недоразумения могут быть быстро урегулированы к взаимному удовольствию сторон уже в ближайшее время.
Что касается организации береговой обороны, то флот всячески поддержит в этом армию, вплоть до выделения орудий с прислугой для дополнительных береговых батарей, средств связи и минеров для оборудования сигнальных постов и их комплектования. Но только в случае, если эта техника и люди не будут затребованы для обеспечения боеспособности самого флота, намеренного вести активные боевые действия, а не стоять в бухте, как было в Порт-Артуре.
Однако взамен флот требует всемерного содействия сухопутного командования в создании частей обеспечения, жизненно необходимых для действующей эскадры. А что касается «безобразий», так об этом разговор еще впереди, и виновные непременно будут наказаны.
Увидев императорский бланк телеграммы, Казбек несколько умерил свой гнев. Пока генерал изучал депешу и осмысливал её содержание, Зиновий Петрович успел, оглянувшись, обменяться выразительными взглядами с сопровождавшими его офицерами, дав понять, что о «безобразиях», о которых в общей суете ему так и не успели доложить, спросит с них в ближайшее время, причем с пристрастием. Когда же комендант, оторвавшись от чтения, поднял глаза на него, Рожественский снова был невозмутимым образцом уверенности в себе и своих действиях.
Прочитав телеграмму несколько раз и обдумав ее, а также все услышанное, и поняв, что от сотрудничества с этим адмиралом, сумевшим за неделю сделать больше, чем все, что были до него, вместе взятые, можно немало выгадать, комендант совсем успокоился и сказал:
– Учитывая ваши заслуги, авторитет и, несомненно, дельные предложения, я считаю, что нам есть о чем поговорить. Поэтому предлагаю начать беседу заново! Генерал-лейтенант Казбек – комендант крепости Владивосток. Чем могу служить?
Рожественский в ответ также представился с полным перечислением титулов и званий и протянул генералу руку, со словами: «Служить, надеюсь, вместе будем!»
Закончив, таким образом, обмен любезностями, генерал-лейтенант и генерал-адмирал обменялись рукопожатиями, после чего выпили чаю, начав говорить о деле. Этот разговор занял более двух часов. При этом то морские, то армейские офицеры неоднократно отправлялись на телеграф со срочными сообщениями, а управляющие вагоноремонтного завода и паровозного депо, оказавшиеся по случаю на станции Владивостока, были вызваны в управу под конвоем. Там они пробыли не долго. Им вручили чертежи требуемых от их предприятий изделий с четким ограничением по срокам и качеству, да вдобавок с максимальным соблюдением секретности, и отпустили в сопровождении полуроты солдат для несения караульной службы на становившихся военными предприятиях.
А в конце к совещанию присоединился еще и полицмейстер, получивший инструкции по активизации действий в выявлении и локализации японской агентуры в городе и окрестностях. При этом от арестов пока было настоятельно рекомендовано воздержаться, так же как и от огласки присутствия Рожественского на этом совещании, что вызвало полнейшее недоумение как у коменданта, так и у главы полиции. Только после довольно длительного разъяснения целесообразности таких мер на данном этапе в свете предоставления противнику заведомо ложной информации вопрос был снят.
Выйдя от коменданта, Рожественский, в сопровождении полицмейстера, отправился в городскую тюрьму для ознакомления с делами флотских арестантов, что сейчас там сидели. Туда же были вызваны флаг-офицеры Свербеев и Кржижановский с писарем и городской прокурор. А также начали свозить сидельцев с эскадры с гарнизонной «губы» и из всех полицейских участков и околотков города.
Когда столь представительное собрание ознакомилось с сутью большинства уголовных дел, заведенных «по погромам в городе Владивостоке, имевшим место 21 мая», пришли к выводу, что тяжких преступлений совершенно не было, никаких политических и антиправительственных действий также не отмечено. А посему, с учетом того, что последствия погромов уже устранены силами личного состава флота и пострадавшим выплачены компенсации за понесенный ущерб, все арестанты могут временно считаться не уголовными преступниками, а обычными дебоширами.
Судебные меры в отношении них могут быть перенесены на более поздний срок, даже с учетом строгостей военного времени. Все они немедленно передаются флотскому командованию под личную ответственность нового наместника императора на Дальнем Востоке для отбывания срока исправительных работ на кораблях эскадры и на берегу, по усмотрению штаба флота и в зависимости от серьезности содеянного. Их уголовные дела приостанавливаются до окончания боевых действий, после чего будут рассмотрены вновь с учетом обстоятельств дальнейшей службы.
Это решение устраивало всех, поскольку тюремное начальство спихивало со своей шеи сразу несколько сотен ртов, а флот возвращал себе столько же подготовленных специалистов. На этом заседание было окончено, и все разъехались по своим делам. А смутьянов и погромщиков вывели во двор тюрьмы и построили вдоль стены. Решение собрания им зачитал начальник тюрьмы, после чего они под конвоем комендантского взвода отправились в порт.
У ворот порта, уже в сумерках, конвой отпустили, а колонну арестантов провели на пристань, где стоял разгружаемый от боезапаса и артиллерии крейсер «Россия». Здесь их уже ждал командующий.