Цвет моего забвения
Шрифт:
Я боюсь этого приближения. Сокращения временных отрезков, убегающих в прошлое секунд, сжимающихся мгновений. Именно поэтому я и сижу здесь, обняв колени, и наблюдаю, как по стене напротив дверного проёма ползут очертания веток. Малиновые кружева на жёлтом... Мне кажется, что если я сделаю шаг за порог, тени вцепятся в меня, как лапы ядовитого паука. Вклинятся в плоть и разорвут её наживую, упиваясь моими криками.
Я не знаю, как давно сижу здесь. Я просто этого не помню. Как и всего, что было до... Только забытье не смущает и не пугает, словно моё мироощущение
Тень плывёт всё дальше, передёргивая рваные обои на стене. Малиновое на жёлтом... Если у моего забвения есть цвет, то этот цвет - малиновый. Цвет грядущей опасности и подозрений. Яркий и обжигающий, до боли в глазах.
Издали доносятся шаги, и моё сердце начинает заходиться. Так, словно это вошло у него в привычку. Частая пульсация сдавливает шею, как обод. Кто-то приближается.
Я поднимаюсь на ноги, готовясь в любой момент дать дёру. И в тот же миг жёлтое световое окно, перерезанное линиями веток, заслоняет большая тень.
Паника бросает меня в угол, занавешенный густой паутиной. Я рассекаю невесомую преграду, налетаю на стену с размаха и сползаю вниз. От долгого сидения ноги онемели и сделались ватными. Вот и прикажи им слушаться!
– Не бойся, - прорывается в комнату голос.
Поворачиваюсь к преследователю, стараясь обуздать панику. В проёме, опираясь на косяк, стоит женщина. Огромная - под потолок - и совершенно некрасивая. Жилистая, широкоплечая... У неё угловатое лицо и маленькие чёрные глазки. Стоп: маленький чёрный глаз. Второй закрыт бельмом и кажется закатившимся. Почти монстр из фильма ужасов! И этот монстр пришёл за мной.
– Не убегай, - говорит она на удивление нежно. Я замечаю, что на её майке горит число 12.
– Наконец-то я нашла хоть кого-то!
– З-зачем в-вы здесь?
– слетает с моих губ. С ужасом чувствую, как согласные звуки раздваиваются в горле, словно встречая преграду.
– Хотела бы я знать, - незнакомка хмурится. Она уже не кажется страшной: в её мимике даже сквозит что-то благородное.
– Поэтому надеялась, что хоть кто-то подскажет. Я ничего не помню.
– Я не та, - задыхаюсь от подступившей паники, - н-не та, к-кто м-м-м-м-может... Я сама н-н-не могу вспомнить, к-к-как оч-чутилась здесь!
– Правда?
– спрашивает женщина как бы невзначай.
Я не нахожу ответа. Лишь сильнее вжимаюсь в стену. Сердце колотится о рёбра: как бы не разбилось! Я не понимаю, откуда взялся этот животный страх. Паника жертвы, над которой нависла тень маньяка. Ужас осуждённого на казнь, ожидающего, когда топор палача взовьётся в воздух и пересечёт линию жизни.
– Как тебя зовут?
– произносит, наконец, гостья. Она протягивает мне руку: большую и крепкую. Неженскую.
– Н-нетти, - я удивляюсь, с какой лёгкостью произношу своё имя. Странно, но это - единственное, что осталось у меня от прошлого.
– Очень приятно, Нетти.
Робко сжимаю протянутую ладонь, ожидая всего, чего угодно. Пальцы мелко дрожат. Я чувствую себя вырванной из реальности. Мысли заняты тем, что подёрнуто завесой забвения. Я думаю о том, о чём не могу помнить, и скрытое причиняет мне боль.
– Отлично, - подытоживает незнакомка.
– Ты помнишь своё имя. Это уже что-то. А у меня - полная темнота позади. Словно я только что начала жить. И эта жизнь мне чертовски не нравится.
– М-мне тоже, - признаюсь я. Господи, до чего же страшно! Эта паника похожа на февральский холод.
– Н-но т-так д-д-даже л-л-л-л...
– Лучше?
– подхватывает женщина.
– Л-лучше, - с благодарностью киваю. Я уже ненавижу себя за то, что язык отказывается слушаться.
– Надо ч-что-то д-делать.
– Для начала, Нетти, - меня сражает её спокойствие, - давай поищем выход отсюда.
– А д-д-дальше?
– Полагаю, рано думать наперёд, - говорит она и улыбается, но в каждом её движении сквозит тревога. Моя новая знакомая прекрасно понимает, что произошло нечто выходящее за рамки. Как и я.
– Пойдём же!
Я сжимаю её ладонь: так крепко, что на её коже остаются отпечатки. Малиновые, как скрытая опасность. Я втайне надеюсь, что незнакомка под номером двенадцать не замечает моего страха. Слишком уж искусственным он кажется. Я стыжусь его.
Когда мы преодолеваем порог комнаты, я с опаской оборачиваюсь. Малиновые тени ползут по обоям. Кажется, они вытянулись ещё сильнее.
***
Номер двенадцать
Нетти вцепляется в мою руку так, что кончики пальцев немеют. Каждый сантиметр её тела ходит ходуном. Испугана, бедолага. Ничего нового: я боюсь признаться себе, но и сама страшусь не меньше.
Когда мы выходим на свет, я замечаю пятна витилиго на лице девочки и седые пряди в волосах. Нетти выглядит грязной и неухоженной. Словно её трепали и кидали о стену два битых часа до нашей встречи. Может, так оно и было? Неспроста же её так трясёт.
– Чего ты боишься?
– спрашиваю я, поглядывая на неё.
– Тебя кто-то обидел?
Нетти пожимает плечами.
– Н-не думаю. Что-то в-внутри, - говорит она, спотыкаясь на согласных.
– Ч-что-то осталось т-там.
Я знаю, о чём она говорит. У меня тоже есть это "что-то". Только оно ушло намного глубже, потому что я его не чувствую. Вместо запретной зоны расплывается слепое пятно.
– А в-вы? Разве н-не боитесь?
– Не думаю, - перевожу дыхание и пытаюсь ободряюще улыбнуться. Сейчас я вру, но эта ложь необходима нам обеим.
– Посмотри вокруг. Бояться сейчас нечего. Воображения что ли? Домыслов? Неизвестности? Нужно решать проблемы по мере их поступления. Когда я встречу что-то, выходящее из ряда вон, тогда и бояться начну, пожалуй. Страшиться заранее - это глупость.