Цвет судьбы. Откровения египетской мумии 2
Шрифт:
«Чтоб добро не покалечить» – «мера разума» должна была быть таковой, чтобы люди, имея ограниченное земным опытом сознание, могли все-таки воспринимать обращенное к ним свыше абстрактное Слово.
«Дать и зло, чтоб в Бога верить» – то, что зло сопряжено «от противного» с поисками защиты у Бога и, следовательно, инспирирует религиозную веру, выражено русской поговоркой: «Пока гром не грянет, мужик не перекрестится». Если бы не желание спастись от зла, то о чем бы люди просили Бога? Лейтмотив всех молитв к Богу – спаси и сохрани! – свидетельствует, что вера в добро (или, другими словами, в Бога) зиждется на факте существования зла.
«Создавали
«Подарив вам дальний Свет» – атланты дали нам веру в Бога.
«Гор» – бог древних египтян, сын Осириса и Изиды. Олицетворял Высшее просветление и порядок.
Мне было интересно, что еще Па Ди Ист может сказать о Горе, ведь изображение этого бога помещено на саркофаге жреца.
– Как его изображали древние египтяне? – отозвался Па Ди Ист вопросом на мое любопытство.
– В виде сокола.
– Это понятно. А что они подразумевали под ним?
– Солнечный свет.
– Так вот, это подсветка. Бог Гор представляет собой Высшее сознание, которое высвечивает твои пороки. Высшее просветление разума. Когда ты проанализируешь какой-либо свой поступок, то бог Гор скажет тебе про него, был ты прав или неправ. Ты дашь себе оценку. Это твоя оценка. Каждый твой поступок оценивает бог Гор. Другими словами, если использовать христианскую терминологию, это Святой Дух.
– Святой Дух?
– Чему ты удивляешься? Тут нет ничего непонятного. Высшее сознание, нисходящее на Землю, сливается воедино с земным сознанием, тянущимся вверх. Образуется поток Святого Духа. Древние египтяне называли его богом Гором.
«Сет» – древнеегипетский бог пустыни и хаоса. Сет был братом и противником Осириса (а также противником Гора, сына Осириса), но оба служили богу солнца Ра. Поэтому древние египтяне почитали Сета наравне с Осирисом, Изидой, Нефтидой и Гором. У древних египтян Осирис и Сет хотя и извечные враги, но оба представляют позитивные силы. Недаром того и другого называли богами. Это отличается от учения христиан, где Бог и дьявол непримиримо разделены между собой. Однако дьявол, тем не менее, выполняет функцию карающего слуги Бога. Таков и смысл Сета.
«Птах» – бог древних египтян, покровитель строителей.
«Бастет» – древнеегипетская богиня радости и деторождения. Изображалась с головой кошки.
«Сохмет» – древнеегипетская богиня разрушения и возрождения. Жена бога Птаха. Изображалась с головой львицы.
«Подарив… бога Гора, бога Сета, Птаха, Бастет и Сохмет» – речь идет о том, что атланты явились родоначальниками цивилизации Древнего Египта, которая возникла не вследствие развития, а словно ниоткуда – была зрелой с самого начала. Более того: чем древнее египетская династия, тем выше ее научные и культурные достижения.
Боги-инструкторы, оставшиеся в Египте после катастрофы Атлантиды, пребывали там до тех пор, пока были нужны вновь нарождавшемуся человечеству. Постепенно они вымерли, и сама память о них исчезла.
Катастрофа
Из Польши я и Па Ди Ист перебрались в Чехию.
С крепостной стены Старой Праги открывался вид на крытые красной черепицей дома, издали похожие на грибы, утопающие в зелени улиц и дворов. Издали доносился мелодичный перезвон православных колоколов.
Я спустился вниз и пошел в направлении гостиницы «Albatros», рекомендованной мне еще в Петербурге одним моим знакомым, приезжавшим в Прагу по своим делам. Лица большинства прохожих выражали озабоченность. Как и в России, многие в Восточной Европе несут на себе тяжелый груз демократических перемен.
По указу президента В. Гавела центральная площадь города была переоборудована под сцену для выступлений ожидавшегося со дня на день американского поп-идола Майкла Джексона. Его огромная, высотой с пятиэтажный дом, пластиковая копия уже возвышалась рядом со стойками для прожекторов. Местные музыканты в национальных костюмах, человек пять, раскрыв на мостовой большой чемодан для пожертвований, развлекали плясовыми мотивами гулявших туристов. Стоявший в полосатой будке солдат, одетый в голубую форму, с красным бантом на груди, тоже предназначался для туристов, как и проехавший мимо веселый автобус, сделанный в стиле ретро, с рисованным бравым солдатом Швейком на двери кабины.
Я постоял у пивного ресторана, дивясь воображению его хозяина, который в качестве рекламы взгромоздил на черепичную крышу своего заведения груженную пивными бочками телегу, протиснулся сквозь толпу на уличном базаре, где молодая торговка, приметив во мне иностранца, пыталась продать какие-то сувениры, повернул за угол коммерческого банка, предлагавшего всем поменять доллары на кроны, и возле обувного магазина «Bata» спустился в подземный переход, чтобы перейти улицу. Вдруг стены и люди вокруг меня словно сдвинулись и поплыли, в голове послышался перестук молоточков, в глазах появились мерцающие звездочки… мир накренился, и я упал.
До того момента я был уверен в том, что Па Ди Ист полностью контролирует свое и мое положение, что он уже совершенно освоился среди живых и не поставит меня в неловкую и тем более – опасную ситуацию. Ведь он прилежно вел себя не только в стенах Эрмитажа рядом со своим убежищем – мумией, но и в других местах Санкт-Петербурга. Когда у него возникла идея заграничной поездки, я ни минуты не сомневался, что он в состоянии видеть материальный мир глазами отдающего себе отчет существа.
Но я ошибся. Хотя с каждым годом зависимость духа Па Ди Иста от мумии уменьшается, процесс его адаптации на земле все еще не закончился, и он вынужден время от времени возвращаться в свою физическую оболочку для энергетической подпитки. Надолго удаленный от мумии, он дезориентируется между двумя мирами, и космическое начало его сознания становится преобладающим. Тогда автомобили на улице могут показаться ему жуками-скарабеями, на которых ездят люди, а наши физические тела – ненужными наростами, мешающими человеческим душам. В той мере, в какой в нем преобладает космическое сознание, он не считается ни с моей личностью, ни с чьей-либо другой. Он все делает с позиций бесстрастной вселенской необходимости и таким образом может покалечить или погубить меня без всякого злого умысла.
Толстые бетонные своды пражского подземного перехода, соединенного к тому же с метрополитеном, когда я вошел под них, сработали как египетская пирамида, фокусируя космическую энергию. Мой учитель моментально оживился и, по-видимому, решил, что настало время очередного использования моего тела для передачи на землю Книги теней…
Я пришел в себя от того, что кто-то сильно тормошил меня за плечо. Я лежал навзничь поперек перехода, прислонившись головой к стене. Надо мной наклонилась женщина-полицейский с жезлом на запястье и белой сумкой на боку. Из-под ее форменной мужской фуражки свисали длинные волосы, закрывая пол-лица. Она коротко и неприветливо спрашивала меня о чем-то на чешском языке. За ее спиной маячили любопытствующие прохожие.