Цвет ярости — алый
Шрифт:
Но для этого требовался ключ от здоровенного “амбарного замка”. Кроме того, Таран был не такой дурак, чтобы, чудом спасшись от верной смерти, лезть в клетку к метаморфу, который только и мечтает, как бы разорвать глотку своему мучителю. Наличие “глади-уса” в этом случае представлялось не слишком большим преимуществом.
С другой стороны двора раздались чьи-то крики. Похоже, “черепа” хватились главного “безрукавочника”. Или чье-то внимание привлекла возня у клетки и развалюхи-пикапа. Скорей бы, — подумал Курт. Помимо всего остального, его, точно назойливая муха, тревожила мысль, что благословенную кнопку просто
Большая часть лысых бандитов обернулись в сторону пикапа. Кое-кто, не теряя времени, двинулся вперед. Они закончили работу — те охранники, которые еще трепыхались, получили по “контрольному” в голову. Оставалось только навести порядок.
Бросив на “черепов” затравленный взгляд, Таран рефлекторно пригнулся. Затем вновь уставился на Курта и, облизав обветренные губы, зловеще прошептал:
— Еще свидимся, щенок…
— Не трудись, — ответил Волк. — Я САМ тебя найду.
По выражению лица Хэнка было крайне трудно определить, что испугало его больше — очевидная и близкая угроза со стороны “черепов” или обещание мести, смутной и нескорой, данное пленником. Похоже, Таран ожидал именно эти слова. К обещаниям, сделанным в таких обстоятельствах, следовало относиться крайне серьезно…
Хэнк развернулся и побежал. Цель его была очевидна — один из “подъездов” Подворья. Приоткрытая металлическая дверь. Судя по всему, из нее Таран и появился, проделав весь путь к клетке совершенно незамеченным, — другая дверь находилась неподалеку от места, где безволосому пришлось совершать акробатические трюки и где беспардонно припарковался черный фургон. Подворье, точно швейцарский сыр, было испещрено разнообразными коридорами, лесенками и переходами. Любой пришлый заблудился бы в этом лабиринте, наверное, сразу за порогом.
Курту пришло в голову, что Таран может скрываться там месяцами, если только гангстеры не догадаются притащить какие-нибудь дорогостоящие сканеры, позволяющие “видеть” сквозь стены. Хэнк смог бы устроить подобие партизанской войны — в миниатюре, — перемещаясь по своей обители, будто злобный призрак…
“Черепа” кинулись вдогонку, изрыгая проклятия, которым позавидовал бы и сицилийский сапожник. Откуда-то из-за фургона выскользнула гибкая, размытая скоростью тень. ЭТОТ Призрак был куда опаснее того, в которого смог бы превратиться Таран. В обеих руках сверкали изогнутые разделочные ножи. Эта тень передвигалась быстрее любого из “черепов”, не прилагая к тому особых усилий, хотя бандиты бежали изо всех сил. Если кто и мог схватить Хэнка, то лишь этот Призрак.
Но опоздал даже он.
Металлическая дверь вернулась в проем. Лязгнули засовы.
Призрак притормозил возле самого порога (какое-то мгновение Курт разглядывал непримечательные черты лица — самые обыкновенные, исчезавшие из памяти, стоило лишь отвести взгляд), затем, вновь набрав скорость, “спикировал” в глубь двора. Глубокие тени поглотили его, приняли в объятия и скрыли из обзора. Не исключено, что он отправился восвояси — где бы это “свояси” ни находилось. Тут его работа была окончена.
Вскоре подоспели и “черепа”. Они остановились возле двери, бестолково топчась на месте. Один принялся дергать за ручку, — с тем же успехом можно было стучать
Подождав еще немного, бандиты расступились.
Подошел Череп. Неспешной, уверенной походкой человека, который везде и всюду успевает. Курт решил не упускать свой шанс.
— Эй! — позвал он. — Выпустите меня! Я его догоню!
Череп взглянул на него оценивающе, но и снисходительно. Затем покачал лысой головой:
— Помолчи, “волчонок”. Без тебя обойдемся.
Волк прикусил язык, стараясь не сболтнуть лишнего. Не особо обнадеживающее начало, верно?
Один из бандитов обернулся. Глава Ордена кивнул, после чего сделал несколько шагов назад, покуда не поравнялся с бампером пикапа. Остальные тоже отступили.
Бритоголовый здоровяк извлек из кармана какую-то штуковину, подошел вплотную к двери и осмотрел петли с замками. Мгновение спустя из штуковины вырос луч яростного красного пламени. Курт вздохнул, стиснув прутья решетки. Ему-то было известно, что толщина каждой внешней двери на Подворье насчитывала, по меньшей мере, целый дюйм высококачественной стали. На то, чтобы вскрыть ТАКУЮ дверь, пусть даже лазерным резаком, понадобится уйма времени.
Однако результат превзошел все ожидания.
Гангстер поднес резак к двери. Луч жадно погрузился в металл, мгновенно раскалившийся докрасна. Посыпались искры. Сталь поддавалась, хотя и неохотно, с боем отдавая каждый миллиметр. И все же дело продвигалось быстрее, чем Волк ожидал…
Минуту спустя дверь слетела с петель, из пустого проема хлынула закрученная огненным штопором взрывная волна. В ней чувствовалась ярость гексогена и мощь тротила; она мчалась вперед, сметая на своем пути все и вся. Металлическая дверь, которой взрыв сообщил кинетическую массу в несколько дополнительных тонн, отбросила незадачливого сварщика на несколько метров, после чего продолжила полет. Акустическая волна налетела мгновением позже. Курта обдало жаром, о кузов пикапа застучала шрапнель.
“Черепа” упали на землю, прикрыв головы руками. Все, включая Курта, ожидали продолжения фейерверка. Это было вполне в духе Тарана — его паранойя оказалась на редкость дальновидна и методична. Безволосый вполне мог заложить тонну тротила под все Подворье: так сказать, на черный день. А чернее, судя по всему, и быть не могло. Так отчего же теперь не поднять все Подворье на воздух, а заодно — проклятых оккупантов? Это было бы вполне в духе Хэнка Тарана.
Того Хэнка, которого Курт привык ненавидеть.
Но, по-видимому, Волк во многом заблуждался. Потому как больше взрывов не последовало. Ударная волна промчалась над пикапом, забросав бандитов грязью, бетонной крошкой и осколками оконных стекол. Из проема, заметно выросшего вширь, струились струи серого дыма. Гангстеры с опаской поднимались на ноги, бранились, не слыша собственных ругательств, и ковырялись в ушах. Глава Ордена оправил плащ с жуткой гримасой, сулившей тому, кто причинил ему эти неудобства, страшные муки. По-видимому, Череп и сам не ожидал такого оборота, что для фигуры ЕГО масштаба было непростительной халатностью. Либо Курт чего-то не знал…