Цвет заката – ультрамарин
Шрифт:
– Ну ты за все-то не говори! – сказала Лика, носовым платком вытирая губы от кетчупа и прикладываясь к стаканчику с кофе. – Некоторым все же удалось кое-какой багаж в голову положить за прошедшие годы! Причем немаленький такой багаж из мудрости, опыта и навыков!
– Не умничай, блондинка! – махнула рукой Машка и тряхнула волосами – Если ты про себя сейчас, то ты как была пупсом с ямочками на щечках, так им и осталась! Девочка – ангел, елы – палы! Воплощение всего нежного и женственного!
– Из твоего рта, Красная, это звучит так, как будто это не очень хорошо быть воплощением
– Вот еще! – фыркнула Машка – Было бы чему! Подумаешь, амбассадор трепетности нашлась! Все это из-за того, что она блондинка! И из-за ямочек ее, да из-за глазок голубеньких! Куколка, тоже мне!
– Завидует Красная – кивнула головой Инга – Факт, завидует! Машка, да тебе-то чего завидовать? Ты на себя посмотри! Вот кто амбассадор чувственности, женственности и страсти! Тебе ли жаловаться? Уж кого точно природа не обделила выдающимися эээ… способностями, так это тебя! Ты же выглядишь, как Лилит, только перекрашенная! Или как Фата Моргана какая-нибудь! Фам Фаталь, одним словом! Роковая женщина, если кто не понял. Так что не жалуйся на жизнь, не гневи бога, как говорится!
– Ладно – сказала Машка – Уговорила, Барракуда! Ведь знаю, что врешь, а все равно приятно!
– Да не врет она – сказала Натка – Мы все, между прочим, так думаем! Ты у нас отвечаешь за страсть и темперамент! Невкусные, кстати, у них хот-доги, в Америке этой! – Натка вытерла руки носовым платком, достала из белой сумочки губную помаду и подкрасила губы. – Пришли, кажется!
И действительно, перед ними возвышалось здание автовокзала, похожее на какую-то недостроенную конструкцию из стали и бетона. Из него один за одним выкатывали с грохотом и в клубах выхлопных газов, яркие большие автобусы, сверкающие хромом и лаком и разъезжались в разные стороны, вплетая в общий шум Таймс – Сквер резкие, похожие на пароходные, гудки…
Глава 2. «Мистер Домбровски – американский коммунист»
…Чарльстон очень удивил девчонок. После шумного и пропахшего выхлопными газами, Нью – Йорка, Чарльстон выглядел, как уютный и тихий городок где-нибудь в Европе. Особенно усиливал этот эффект то обстоятельство, что девчонки только что были в Голландии и Чарльстон очень напоминал Амстердам своими разноцветными старинными зданиями, тихими зелеными улочками и свежим воздухом. Единственным отличием от Амстердама было почти полное отсутствие на улицах велосипедистов. Здесь все ездили на машинах. Впрочем, машин было так мало, что они не в состоянии были испортить воздух в этом похожем на какую-то декорацию к сказке, городке.
– А красиво здесь! – сказала Машка, разглядывая пальмы, растущие вдоль улицы, на которой стояли девчонки после того, как автобус уехал. – Не ожидала я такой красоты рядом с Большим Яблоком вашим червивым! Ну что, Мурашки, куда теперь?
– Сейчас определюсь – ответила Натка, читая название улицы на ближайшем доме – Это, стало быть, у нас Маркет – стрит. Нам к порту нужно. Там наш контакт живет, возле порта.
– А в какую сторону порт? – не унималась Машка
– Туда – уверенно махнула рукой Натка.
– Та как поняла? – спросила Лика.
– А как ты жратву находишь обычно? – улыбнулась Натка – По запаху, конечно же! С той стороны морем пахнет! Чуете, мадамы?
– Чуем – ответила Инга и демонстративно понюхала воздух, в добавок зачем-то послюнявив палец и подняв его вверх, как делают, когда пытаются определить направление ветра – И действительно пахнет!
– Ну так а я о чем? – сказала Натка – Слушаться надо мамку! Идемте, заразы! На самом деле мне генерал объяснил, в какую сторону идти, когда из автобуса выйдем, вот и весь секрет! «Действительно, пахнет!» – передразнила она Ингу – Идемте, кумушки! – И Натка повела девчонок по тихой улице, обставленной красивыми домами старинной архитектуры, к дому, адрес которого сказал ей полковник.
– Кстати, вы знаете, что гражданская война в США началась именно в Чарльстоне? – сказала Инга – В середине девятнадцатого века в Чарльстонской гавани?
– Да откуда?! – закатила глаза Вита – Мы же не ходячая энциклопедия под заглавием Инга Алова! Барракуда, ты просто вместилище каких-то бесполезных знаний, по-моему! Вот зачем нам эта информация, скажи на милость?! Никакой практической ценности она не имеет! Ты просто в очередной раз повыпендривалась, вот и все! Вообще, могла и сама придумать – знаешь, что мы проверять не станем, вот и ляпнула!
– Командир, угомони Витька, пожалуйста, пока я ей в глаз не дала! – попросила Инга у Натки.
– Так, всем ша! – сказала Натка – Хватит сраться, мадмазели! Витек, завидуй интеллекту Аловой молча! Не наезжай на нее! А то и правда в глаз выхватишь сейчас! Причем от меня, чтобы не буксовала! Иди тихонько, любуйся видами, блин! Смотри, пальмы какие красивые! И не вноси смуту в наши стройные ряды! И не зли тетю Барракуду, пока она кусаться не начала. Давно пора бы привыкнуть, что Инга у нас знает все и про все! Я вот давно не удивляюсь. А вы с Красной постоянно как личное оскорбление воспринимаете это!
– Так бесит же – тихонько сказала Машка
– Бесишься, значит прими успокоительное! – наставительно сказала Лика – Хочешь, сбегаю в ближайшую аптеку?
– У них в аптеках, кстати, еду и напитки продают – сказала Инга – Так что заодно можешь и пару сэндвичей прикупить и колы полведра. Или лимонада какого-нибудь со льдом, например. Они любят такое. Правда, лимонадом они называют воду, в которую бросают дольки лимона или апельсина. А газировку они называют «содовой» Так что пойдешь в аптеку, имей в виду!
– А что, я пожрала бы немножко! – сказала Лика – Кузнечик, давай пожрем где-нибудь?
– Пожрем обязательно, если хозяин угостит – сказала Натка – Мы почти пришли, если верить описанию генерала. Нам два квартала осталось, и мы на месте. Сейчас мы должны пересечь Ист-Бей стрит, потом будет Конкорд – стрит, а вот на ней-то и живет наш контакт, некий Джон Домбровски.
– А что, наш контакт гражданин Ю – Эс – Эй?! – спросила Лика – Это нормально?
– Самый что ни на есть гражданин – ответила Натка – Причем, в четвертом поколении, если я не ошибаюсь. Потомок польских эмигрантов, когда-то давным-давно приплывших в США в поисках счастья и достатка, как водится у всех эмигрантов.