Цвет заката – ультрамарин
Шрифт:
– Ну и что, нашли? – усмехнулась Машка – Счастье это свое в цитадели демократии и свобод всяческих?
– А вот мы у мистера Домбровски это лично и узнаем – сказала Натка – Когда придем! Генерал говорил, он коммунист и очень сильно в свое время любил СССР, а сейчас Россию, как правопреемницу СССР. То есть любовь перешла по наследству. Вообще, он вроде как любит все русское.
– То есть, у него где-то на стене над камином висит балалайка, а на полочке стоят матрешки? – усмехнулась Лика.
– Да, а по ночам он при свете свечи читает Есенина, пьет водку с соленым
– Точно! – улыбнулась Инга – Только про Калаш забыли на чердаке! Чтоб уж полный комплект!
– Вообще-то он поляк – заметила Натка – И скорее, вишневку он пьет, а не водку. А вместо Есенина читает Станислава Лема! Или какой там у поляков еще есть писатель известный?
– Сенкевич есть – сказала Инга – Януш Корчак, Станислав Ежи Лец, Хмелевская Иоанна, Сапковский Анджей. Вишневский еще есть! Больше как-то не вспоминается навскидку!
– Да и этого достаточно! – сварливо сказала Машка – И так все поняли, что ты умнее всех!
– Давайте дойдем и посмотрим уже, и не будем гадать! – сказала Лика – Заодно и узнаем, чем питаются польские эмигранты в четвертом поколении на американщине проклятой!
– А почему проклятой? – машинально поинтересовалась Инга
– Ну а какая она еще? – пожала плечами Лика – Капитализм же кругом вонючий! Общество потребления и всякое такое! Видели, сколько бомжей на Нью – Йоркских улицах? И что характерно, никого они не удивляют! Как будто, так и должно быть!
– Привыкли – пожала плечами Машка – Вот и не реагируют!
– Я же говорю – сказала Лика, вздохнув – Капитализм проклятущий! Эксплуатация человека человеком, социальное неравенство, вопиющая бедность одних и вопиющее богатство других. Ужасная картина!
– Ты речь перед американским коммунистом сейчас репетируешь?! – усмехнулась Вита – Думаешь, понравишься ему еще сильнее, чем это возможно в твоем случае? Ты еще про Карла Маркса и его «Капитал» добавь что-нибудь!
– Учение Маркса всесильно, потому что оно верно! – сказала Лика, многозначительно подняв указательный палец. – Это еще Владимир Ильич в свое время сказал!
– Ну надо же! – ахнула Машка – Еще один эрудит! Блондинка, ты-то куда?! Хватит одной Барракуды с ее премудростями! Мой бедный мозг вас двоих не вместит!
– Ладно, Красная, не прибедняйся! – сказала Натка – Твой мозг и не такое вынесет! Не прикидывайся дурой сейчас, не напрашивайся на комплимент!
– А почему бы и не напроситься лишний раз? – тряхнула волосами Машка – Всегда приятно послушать, когда тебя хвалят! Особенно, если это заслуженно! Как там народная мудрость звучит? Доброе слово и кошке приятно, так? А я-то точно не кошка, а более совершенное существо!
– Шагай давай, совершенное существо! – смеясь, сказала Натка – Вон, видишь особнячок в колониальном стиле?
– Розовенький? – спросила Вита – С флажком над воротами?
– Да, он самый! – ответила Натка. – Только у них тут все с флажками, если ты не заметила! Патриотизм напоказ, мать его! Цинизм мира наживы и капитала! Везде вранье!
– И что там, в этом буржуйском домишке? – спросила Машка – Неужели наш скромный коммунист проживает в таком теремочке?!
Дом, действительно, был очень вычурным. Окрашенный в розовый цвет, с лепниной, где только можно и где нельзя, окруженный аккуратно постриженной зеленью, за ажурными кованными воротами, над которыми реял звездно-полосатый флаг, особняк больше был похож на дом какой-нибудь Скарлет О`Хара из «Унесенных ветром». Девчонки подошли к воротам.
– Точно этот дом, Мурашки? – с недоверием спросила Машка, разглядывая дом. – Уж очень он нескромный!
– Точно! – уверенно сказала Натка- Этот! Давай, звони! – и Натка указала Машке на кнопку звонка, вделанную в стойку ворот. – Мне генерал так и описал этот дом – как особняк рабовладельцев, розовый, с пошлой лепниной и кованными воротами. Звони давай!
– Да позвонила я уже! – огрызнулась Машка. И словно в ответ на ее слова, створки ворот дрогнули, раздалось тихое жужжание моторчиков и ворота медленно открылись.
– Музычки, как в передаче «В гостях у сказки» не хватает! – сказала Лика
– Ага, и тети Вали! – добавила Вита – И сказки про трех поросят!
– Почему про поросят? – спросила Инга – Нас же не трое.
– А мы-то здесь при чем? – сказала Вита – Про поросят, потому что там тоже про домики сказка!
– Логика, наверное, в твоих словах есть – задумчиво сказала Инга, первая делая шаг по дорожке из коричневой каменной плитки, ведущей к высокому крыльцу дома, украшенному колоннами и обвитому плющом – Только искать ее я не буду. Пусть Красная ищет, она у нас существо совершенное, с интеллектом, вот пусть и разгадывает твои ребусы!
– Сама ты ребус! – сказала на это Машка.
Резные дубовые двери дома открылись и на крыльцо вышел крепкий блондин лет пятидесяти в клетчатой домашней вязанной кофте и в потертых джинсах. У блондина было узкое костистое лицо с глубоко посаженными умными серыми глазами, острым, чуть длинноватым, носом и тонкогубым ртом. Узкие кисти рук с тонкими подвижными пальцами делали его похожим то ли на пианиста, то ли на скрипача.
– Добрый день, девушки! – сказал блондин по-английски. Голос у него был немного не подходящим к внешности – тихим и даже чуть-чуть вкрадчивым. Такими голосами иногда читают сказки дикторы на радио. – С утра вас поджидаю! Меня Раскатов предупредил о вашем визите! Добро пожаловать в мое скромное жилище!
– Скромное! – фыркнула Машка – Здравствуйте, господин Домбровски! Славный домик у вас, однако! Красивый! И что характерно, внимания не привлекает! На фоне остальных – так просто сарайчик!
– Что верно, то верно! – засмеялся хозяин дома. Смех у него был какой-то очень тихий, почти беззвучный. – Но я здесь не при чем! Это мои предки постарались! Еще в девятнадцатом веке! Тогда модно было строить такие особняки в стиле времен плантаторов и конфедератов. Если вы заметили, весь городок в таких домах. Давайте, девушки, проходите, не стесняйтесь! Чувствуйте себя, как дома!