Цвета ее тайны

Пирс Энтони

Взмахивая мощными крыльями, грифоны стремительно неслись на юг. Когда (это случилось на удивление скоро) внизу замаячил Провал, русалка попыталась углядеть пещеру, через которую они проникли в царство демонов, но заметить что либо с такой высоты и на такой скорости было трудно. А вот профессору Балломуту удалось в одно мгновение перенести их из мира демонов в логовище дракона. Вот уж с кем бы ей не хотелось поссориться, так с этим профессором!

Грифоны тем временем набрали еще большую скорость Внизу огромным ковром расстилался Ксанф с его лесами, реками, полями и озерами. Одно из озер напоминало по форме рот с подставленными для поцелуя губками. Мела тут же узнала Чмок-Поцелуй, где совсем недавно побывала.

К югу от озера тянулась линия Люблю-реки, вверх по течению которой поднялась Окра. Следуя вдоль русла, грифоны добрались до другого, более крупного озера. Вне всякого сомнения, то было озеро Огр-Ызок, где обитали донные прокляторы и на берегах которого (о чем свидетельствовал пример Окры) можно было встретить отбившихся от своих огров. Затем крылатые чудовища повернули на юго-запад, промчались над непроходимыми джунглями и, когда впереди замаячила вершина горы, пошли на снижение. Летающие существа не рисковали приближаться к Парнасу, и Мела уже настроилась на то, что ее со спутницами ждет долгий нелегкий путь пешком. Однако, приземлившись, грифоны не ссадили женщин, а продолжили бег к горе на четырех ногах. Русалка поняла, почему Кондрак обратился за помощью именно к этим существам: имея четыре лапы, они могли передвигаться по земле с тем же проворством, что и по воздуху, а стало быть, имели возможность доставить путниц поближе к подножию.

Наконец грифоны остановились: ступить на Парнас никто из них не осмеливался. Слезая с Грегори, Мела расчувствовалась настолько, что в порыве благодарности чмокнула его в орлиный клюв. Золотистые перья грифона стали красными как свекла, к чему русалка отнеслась с пониманием: ее шаловливая юбчонка тоже порой заставляла ее краснеть. Впрочем, не исключено, что грифон побагровел исключительно по причине невозможности со вкусом расклевать ее нежную плоть Так или иначе грифоны улетели, оставив Мелу, Окру и Яне у подножия горы, путь к вершине которой был чреват опасностью встречи со злобными менадами и чудовищным Пифоном. Прежде чем двинуться вперед, русалка решила свериться со своим справочником, чтобы лучше представлять себе характер угрозы.

— Просто так взять да подняться у нас не получится, — объявила она. — Менады настолько дикие женщины, что всех, кто им попадается, разрывают на части. А тех, кто не попадается им, пожирает Пифон. Правда, на горе живут еще и музы, но они ни во что и не вмешиваются.

К тому же нам надо не к ним, а к Симург, которая гнездится на самой вершине.

— Возможно, если я как следует огрею одну из этих менад, им расхочется нас разрывать, — предположила Окра.

— Но они не нападают по одной, — резонно сказала Мела. — Огреешь одну — нападут другие. Ты, может быть, и отобьешься, но меня или Яне за это время уже раздерут.

— А нет ли на горе зачарованной тропы? Или просто такой, возле которой не караулят эти страшилища? — спросила Окра.

— Наверняка есть! — с воодушевлением заявила Яне. — Вот найдем ее и спокойненько пойдем наверх, не боясь ни менад, ни Пифона.

Не разделявшая подобного оптимизма Мела хотела было возразить, но передумала. Другого выхода, кроме как лезть на гору, у них все равно не было, так зачем же прежде времени пугать спутниц? Много ли радости от того, что, перед тем как оказаться разорванными или проглоченными, они будут дрожать от страха? Конечно, если верить Окре, с Главными Действующими Лицами ничего дурного не случается, но русалка сомневалась в том, что может причислить себя к последним. И то сказать — разве Главное Действующее Лицо могло бы остаться без мужа? Таким образом, ни одна из спутниц не имела гарантии безопасности. Конечно, им ничего не стоило отказаться от рискованного задания и повернуть назад, но поступить так значило потерять надежду на исполнение их желаний.

Думая обо всем этом,

русалка не могла отделаться от мысли, что Налдо поступил с ними жестоко. Ему следовало не беречь свою змеиную шкуру, а отправиться на гору самому. Возникшее было предположение, будто никаких ответов у него нет, и все его обещания не что иное, как надувательство, Мела отбросила. Наги славились честностью, а принц просто обязан являться лучшим представителем своего народа, поэтому, скорее всего, он не собирался нарушать условия сделки. Что не делало саму сделку менее жестокой.

Окра и Яне с воодушевлением искали подходящую тропу, но Мела участвовала в этом без особого рвения. Будучи старше и опытнее, русалка знала, какие тяжкие удары обрушивает порой жизнь на беззащитных женщин.

Взять хотя бы утрату мужа! Но она решила, что лучше оставить этих бедняжек в блаженном неведении, чем огорчать их раньше времени.

Некоторое время девушки без толку суетились у подножия, но неожиданно Окра радостно воскликнула:

— Нашла! Нашла! Здесь невидимая тропа!

— Вот здорово! — с восторгом вскричала Яне.

— А как ты ее нашла, невидимую-то? — спросила Мела.

— Я ее унюхала, — с гордостью объявила огрица, указывая на непроходимые заросли топорщившей иголки ежевики.

— Туда нельзя, мы все исколемся! — возразила Мела.

— Нет там никакой ежевики, одна видимость. Иллюзия, благодаря которой настоящая ежевика сюда и не суется, думает, будто место уже занято. Этим тропа и хороша: раз никто ее не видит, значит, никто ее и не стережет.

Вряд ли менадам, какими бы дикими они ни были, захочется оказаться исколотыми иголками. Думаю, тропа идет до самой вершины.

Мела осторожно прикоснулась пальцем к ощетинившемуся иглами кусту, но рука ее не ощутила никакой преграды. Перед ними действительно находилась мастерски сработанная иллюзия, маскировавшая превосходную тропу.

Окра двинулась вперед первой, Мела последовала за ней, а замыкала цепочку радостно улыбавшаяся Яне. Да и как ей было не радоваться, ведь это она выразила уверенность в существовании удобной тропы. И оказалась права! Теперь ей казалось, что все пойдет как по маслу, а русалка не хотела лишать ее этой иллюзии. По ее наблюдениям, все лишавшиеся последних иллюзий почему-то становились не слишком приятными в общении.

Благодаря острому огрскому нюху, Окра легко следовала всем изгибам невидимой тропы, тогда как любой, не обладавший столь великолепным чутьем, наверняка на первом же повороте вломился бы в настоящую ежевику.

Сама невидимая тропа была ухоженной, ухабов или колдобин, не считая иллюзорных, на ней не попадалось, а вот кто ее проложил и поддерживал в порядке, оставалось тайной.

Миновав около трети пути к вершине, спутницы услышали истошные вопли, а вскоре увидели стоявшую на поперечной тропе дикую женщину, издававшую их. Совершенно обнаженная, с великолепной фигурой, она походила бы на нимфу, если бы не искаженное гримасой ярости лицо и не буйное облако всклокоченных волос. Вопль ее вовсе не был криком испуга: этим звериным воем она созывала своих соплеменниц на охоту.

— Бежим! — крикнула Мела, надеясь только на то, что менады не увидят невидимую тропу.

К счастью, так оно и вышло. В то время как русалка и Яне устремились за Окрой, дикие женщины бросились им наперерез и оказались в самой гуще вовсе не иллюзорной ежевики. Они огласили склон криками, но на сей раз в них слышались не только злоба, но и боль. Попробуйте-ка продираться голышом сквозь колючие кусты, которые вдобавок так и норовят взять вас в ежовые рукавицы. Видимо, им не нравилось, когда их царапают да колют, хотя сами они проделывали такое с другими с превеликим удовольствием. Поразмыслив, можно было припомнить и еще кое-кого со схожим отношением к жизни, но Мела этим заниматься не стала.