Цветик-2 . Обычные судьбы
Шрифт:
– Это она меня сегодня бабником окрестила, а я весь такой положительный стал, и по-другому не хочу...
Потом позвонили мамульке.
– Мам, все путём, мы в Гаграх, да, да, рядом, нет, все замечательно. И я тебя, ладно, ты только не напрягай мою молодую жену слишком.
– Наташ, поговори с мамкой.
Наташка робко сказала в трубку: -Здравствуйте, Ольга Евсеевна!
– Здравствуй,
– выстрелила мамулька вопросом.
– Что Вы, он такой хороший!
– Хороший, как же, неслух двухметровый. Ты ему спуску не давай, а приедете, я помогу.
Наташка засмеялась:
– Спасибо, я очень боялась именно с Вами говорить.
– Ну и зря, мне не терпится увидеть тебя. Чтобы мой сыночек за столь короткое время так оглушительно влюбился... мы тут всем малинником сгораем от любопытства, как такое возможно.
– Да я как бы и не при чем. Все само собой получилось.
Вот на такой радужной ноте и расстались со свекровью.
Наташка выдохнула:
– Вань, я так боялась!
– Не боись, они у меня все хорошие, и чё-то мне подсказывает, что против вас, шестерых, у меня шансов нет.
Он смеясь, чмокнул её:
– Пошли, я тут шикарное местечко приглядел, посидим немного.
Неподалеку, с торца двухэтажного, какого-то внушительного на вид дома, оказалась маленькое кафе, доносящиеся оттуда запахи вызывали обильное выделение слюны-пахло жарящимся мясом, какими-то специями.
– Вань, так вкусно пахнет!
В небольшом помещении на пять столиков было пустынно, вышедший навстречу полный мужчина сиял улыбкой:
– Заходите, дарагие! Сичас ми вас накормим, что за еда в вашем сантории, фэ. Садитес, сичас все будэт!!
Наташка с любопытством рассматривала развешенные на стенах какие-то чеканки, связки лука и перцев, пучки трав, потом обратила внимание на столы - положеные на высокие, какие-то корявые пеньки широкие доски, выглядели основательно и монументально-могуче... Устраиваясь поудобнее на широкой лавке, она счастливыми глазами взглянула на Ваньку:
– Как здорово, я будто в средневековый фильм попала.
– Зачем в фильму, дарагая. У нас все в живую здэс! На здаровье!
– хозяин поставил на стол графин с рубиновым вином, большую миску с зеленью и два высоких стакана.
– Наливай, дарагой, сичас будэт хачапури, нэ хачапури, а мэчта, потом мясо, лично для вас сам сдэлаю, всэ занют у Гиёргия самая лючая кухня. Ай харашё, што зашли!
– он поцеловал собранные в щепотку кончики пальцев.
Вино с названием 'Букет Абхазии'
– Вань, какое вино...
– Нравится? Это из Изабеллы, виноград такой, местный, о, вот и хачапури.
И Наташка пропала, она сначала долго рассматривала лодочку с растопленным сыром и яйцом посредине, посыпанную сверху рубленной зеленью, а уж когда попробовала...
– Вань, я ща язык проглочу... вкууусно!!
А затем был шашлык и аджика... и влюбилась с тех пор Натаха в такие вот небольшие, насквозь пропахшие запахами жареного мяса и специй кафешки.
Расслабленные, наевшиеся до отвала, Чертовы сидели и молча любовались друг другом.
– Прасти, дарагой, скажи, ти недавно жинился?
– Да, - кивнул Ванька, - вчера!
Вай, Манана, иди сюда скорэй. Ти пасматры на етого маладова мужа. Он вчэра жинился! Манана, неси нашу чачу, надо випить за здаровэ маладих!
И были цветистые тосты, которых во множестве знал Георгий. А узнав, что у Ваньки отец был тоже Георгий категорично сказал:
– Ти мэнэ тэпэр родня! Захади в любой врэмя, ви всегда жиланные гости!
И шли Чертовы в гостиницу с полным пакетом, который Манана, худенькая, шумная женщина просто всучила Ваньке, - "тут фрукты и бутилочка 'Лыхны' - не возьмеш-абидиш!"
Наташка, совсем обалдевшая от такого шумного гостеприимства, удивленно смотрела на всю суету и повторяла:
– Спасибо, спасибо большое вам!
В нумерах они долго сидели обнявшись, потом Наташка шевельнулась:
– Вань, тебе небось неудобно сидеть с твоей ногой, раз хромаешь, значит, сильно ранен был? Только не ври.
– Да, не буду, видишь ли, - он как-то осторожно подбирал слова, - с нами... мы втроем уходили от горящей вертушки, Юрку ты видела, он вертолетчик, такой мужик надежный, настоящий, а вот третий, что был с нами... там хуже. В общем, у меня рана-то была пустяковая. По касательной пуля задела, перевязать нечем, оторвал кусок майки своей, а штаны-то с дыркой, приходилось лезть в таких местечках...
– он замолчал.
– Ну мы с Юркой друг другу раны спиртом промывали, было немного во фляжке, чтоб заразу не занести. У него плечо, не всегда зацеплялся им, я-то бедром больше... А этот, третий, спёр у нас спирт и выжрал, ему показалось, что он заболевает...
– Ванька выматерился, -прости, нет слов. Ну, вот и попала какая-то бяка в рану, а шли, ползли ещё два дня. Вот эта гадость и воспалилась. Я смутно помню как дошли, температура уже была приличная. Юрка меня, можно сказать, на себе волок, я ноги, правда, переставлял. Помню только, он матерился на меня и орал в ухо:"Ванька, не падай. Ванька, мы вышли, ещё чуть-чуть, вон наши бегут!!" Ну а потом понеслось, все эти больнички... но, как видишь, живой.