Цветная схема
Шрифт:
Хайа терпеливо и вопросительно взглянула на Барбару.
— Поджарь, пожалуйста, для доктора Акрингтона свежий бифштекс, Хайа, — попросила та.
Доктор погрозил горничной пальцем и крикнул:
— Пять минут! Пять минут! Секундой дольше, и он станет несъедобным! Запомни это! — Хайа улыбнулась. — Пока она готовит, я прочитаю вам письмо.
В столовую вошла миссис Клейр с таким видом, будто только что вернулась из благотворительной поездки по английским провинциям. Семейство заказало ленч, и Акрингтон достал письмо от доктора Форстера.
— Это касается всех вас, — объявил он.
— А где Смит? — вдруг спросил
— Кто-нибудь звал его? — поинтересовалась миссис Клейр.
— Да плевать сейчас на Смита, — сказал доктор Акрингтон. — Его нет, да ему и не нужно быть здесь. Я встретил парня в Хэрпуне. Он заворачивал в пивную, и, судя по внешнему виду, не в первый и не во второй раз на сегодня. Плевать на него. Даже лучше, что нет этого типа.
— Он получил вчера чек с родины, — сообщил Саймон на своем новозеландском диалекте. — Силен парень!
— Не говори так, дорогой, — сказала его мать. — Бедный мистер Смит. Так стыдно. Он хороший молодой человек, но опустившийся на дно.
— Вы дадите мне прочитать письмо или нет?!
— Читай, дорогой. Оно с родины?
Доктор Акрингтон сердито ударил ладонью по столу. Его сестра отклонилась на спинку стула, полковник Клейр уставился в окно, Саймон и Барбара после первых двух предложений внимательно прислушивались. Огласив письмо, которое он прочитал быстрой, монотонной скороговоркой, доктор бросил его на стол и огляделся вокруг с чрезвычайно самодовольным видом.
Барбара присвистнула и пробормотала:
— Да, скажу я вам! Джеффри Гонт! Да, скажу я вам!
— Со слугой. С секретарем. Я даже не знаю, что сказать, Джеймс, — пролепетала миссис Клейр. — Я прямо-таки в замешательстве и не думаю…
— Мы не можем принять такого малого, как этот, — громко заявил Саймон.
— Почему нет? — резко спросил доктор Акрингтон.
— Артист не очень подходит нам, и мы не подходим ему. Он привык к дорогим отелям и изысканному обслуживанию. Как нам быть с секретарем и слугой? А как ему быть с ними? — объяснил юноша тоном хозяина. — Парень слабоумный или как?
— Слабоумный! — воскликнула Барбара. — Это самый великий из живущих ныне актеров.
— Может оставить свои таланты при себе, — проворчал Саймон.
— Ради Бога, Агнес, ты не можешь научить своего сына приличной манере речи?
— Если моя манера речи недостаточно хороша для тебя, дядя Джеймс…
— Прошу вас, давайте вернемся к делу, — взмолилась Барбара. — Я за приезд мистера Гонта и его спутников, Саймон — против. Мама колеблется. Ты, дядя, полагаю, поддерживаешь меня.
— Я отчетливо представляю, насколько эти три постояльца могут оказать материальную помощь нашему курорту. Каково мнение твоего отца? — Доктор повернулся к полковнику Клейру. — Что скажешь, Эдвард?
— А? — Полковник широко раскрыл глаза, рот и поднял брови, словно в испуге. — Это о той бумаге, которую ты держишь в руке? Я прослушал. Прочитай еще раз.
— Всемогущий Боже!
— Ваш бифштекс, — объявила Хайа и поставила перед доктором тарелку с полоской ужасно бледного и жирного мяса, из которого разлилась кровь.
Во время последовавшей затем сцены Барбара закатилась испуганным хохотом, миссис Клейр начала бормотать бессвязные фразы, Саймон зашаркал ногами, а Хайа, в свою очередь, сердито покачала головой, хихикнула и принялась приносить извинения.
— Кто такой Джеффри Гонт? — осведомился полковник после длительного молчания.
— Папа! Ты должен знать. Ты же видел его в «Джейн Эйр», когда мы последний раз ходили в кино. В Хэрпуне. Он очень знаменит. — Барбара умолкла с раскрасневшейся левой щекой, затем пылко добавила: — Мистер Гонт оказался точно таким, каким я представляла себе мистера Рочестера.
— Театрал! — в ужасе воскликнул ее отец. — Нам такая публика не нужна.
— Именно это я и говорил, — подтвердил Саймон.
— Боюсь, — произнесла миссис Клейр, — мистер Гонт найдет нас весьма скучными провинциалами. Ты не считаешь, что нам лучше не нарушать тихого течения нашей жизни, дорогая?
— Мама, ты… — начала Барбара.
Доктор Акрингтон со спокойствием, способным ужаснуть любого, перебил ее.
— У меня нет ни малейшей доли сомнения, дорогая Агнес, — сказал он, — что Гонт, человек, вероятно, предприимчивый и интеллигентный, найдет твое течение жизни более чем скучным, как ты с удовольствием предпочитаешь выражаться. В своем ответе Форстеру я осмелился предложить лишь одно: великий актер получит в Wai-ata-tapu любезный прием и изрядную часть дискомфорта. Еще мне пришло в голову для эффективности добавить кое-что про отсутствие роскоши, которое будет компенсировано сердечностью и вниманием к нездоровому человеку. Очевидно, это ошибка. Я вообразил, что из-за незначительных издержек по содержанию отеля вы пожелаете увеличить клиентуру, и опять оказался не прав. Вам больше нравится почивать на лавках с алкоголиком, ничего не платящим за постой, и с попрыгунчиком, которого я считаю персоной, достойной заключения в лагере.
— Ты говоришь о мистере Квестинге, Джеймс? — спросил полковник Клейр.
— Да.
— Тогда я бы хотел, чтобы ты перестал.
— Можно спросить почему?
Полковник положил нож и вилку рядом, покраснел и сосредоточенно уставился на стену перед собой.
— Потому что, — произнес он, — я ему кое-чем обязан.
Наступило долгое молчание.
— Понятно, — наконец пробормотал доктор.
— Я ничего не говорил об этом ни Агнес, ни детям. Наверное, я старомоден. С моей точки зрения, мужчина не должен говорить о подобных вещах своей семье. Но ты, Джеймс, и вы, ребята, так явно проявляете антипатию к мистеру Квестингу, что я вынужден сообщить вам… Не могу позволить себе… Должен попросить вас ради меня относиться к нему с хотя бы немного большим уважением.
— Ты не можешь позволить себе… — повторил доктор Акрингтон.
— О Боже! Дорогой мой друг, в чем же дело?
— Пожалуйста, Джеймс. Надеюсь, мне больше не нужно ничего говорить. — С видом великомученика полковник поднялся и подошел к окну. Миссис Клейр сделала движение, чтобы последовать за ним, но он сказал: — Нет, Агнес. — И она сразу остановилась. — Потом, — добавил полковник, — думаю, мы вернемся к вопросу о приеме новых гостей. Я… поговорю с Квестингом об этом. Пожалуйста, давайте оставим наш разговор на время.