Цветная схема
Шрифт:
Дикон пошел проведать своего патрона и обнаружил того лежащим с закрытыми глазами на софе.
— Ну? — спросил Гонт, не поднимая век.
— Все в порядке, сэр. Совещание закончено.
— Я размышляю. Необходимо найти парней маори, которые видели меня на шоссе.
— Эру Саула?
— Да. Полиция должна взять у него показания, и этим будет доказано мое алиби. — Актер открыл глаза. — Вам лучше переговорить с розовощеким сержантом.
— Мне кажется, он сейчас занят, — сказал Дикон, не осознавая до конца, откуда у него такое предположение.
— Ну хорошо. Только не откладывайте разговор
— Какие-нибудь еще указания, сэр?
— Нет. Я очень расстроен и хочу остаться один.
В надежде, что плохое настроение у патрона установилось надолго, Дикон вышел из комнаты. Вокруг никого не было видно. Молодой человек пересек пемзовый пригорок и зашагал по извилистой тропинке кг маленькому теплому озерцу. В Wai-ata-tapu царила тишина. Из дома не доносилось ни привычных звуков утренней работы, ни голосов окликающих друг друга из разных комнат миссис Клейр и Барбары. Дикон заметил, как, видимо, недавно пришедшая из селения Хайа возится с чем-то в столовой. Смит с Саймоном прошли вдоль дома и скрылись за углом. Юноша на ходу вел какие-то важные рассуждения. Уэбли появился из кабинета полковника, открыл дверь комнаты Квестинга и скрылся за ней.
Дикон настолько перенервничал и устал, что не мог думать ни об исчезновении бизнесмена, ни о чем-либо другом. Молодой человек осознавал, как сильно расстраивала его эта неспособность размышлять. Она рождала в нем чувство неудовлетворения и тревоги одновременно. Наконец из дома вышла Барбара, рассеянно огляделась по сторонам и остановила взгляд на Диконе. Он приветливо помахал ей рукой. Девушка заколебалась и, украдкой посмотрев назад, двинулась ему навстречу.
— Чем вы заняты все это время? — спросил Дикон.
— Не знаю. Ничем. Я должна приготовить ленч, но не могу усидеть на месте.
— И я тоже. Не присесть ли нам на минутку? Я хожу туда-сюда, как зверь в клетке, пока, видимо, не упаду от усталости.
— Мне кажется, я должна чем-то заняться, — сказала Барбара, — а не просто сидеть.
— Хорошо, может, нам походить вместе?
— О, Дикон, — воскликнула девушка, — что нас ждет? Куда мы попадем? — Молодой человек не ответил, и через секунду она спросила: — Вы ведь уже не думаете, что он жив, не так ли?
— Нет.
— Вы считаете, кто-то убил его? — Барбара взглянула в лицо Дикону и добавила: — Да, именно так вы считаете.
— Но не по какой-то логической причине. Я не могу ее обнаружить и этим похож на вашу маму. Мне не удается выработать убедительную версию. Но я совершенно определенно не верю в теорию доктора Акрингтона. Он чертовски настойчиво пытается подогнать все факты к своей идее, поэтому кажется упрямым, как мул.
— Дядя Джеймс все превращает в спор. Даже очень серьезные вещи. Он ничего не может с этим поделать. Самая обычная беседа с дядей Джеймсом может превратиться в бурную дискуссию с блеском в глазах. Но он, хотя вы, вероятно, не согласитесь, очень легко поддается убеждению. В конце концов. Только к этому времени вы уже так изматываетесь, что забываете, о чем шел разговор.
— Знаю. Решения суда в пользу истца из-за отсутствия ответчика.
— Может быть, это образ мышления ученых?
— Откуда
— Я бы хотела вас кое о чем спросить, — сказала Барбара после молчания. — Вопрос не очень важный, но все-таки он меня беспокоит. Допустим, выяснится…
Девушка оборвала себя на полуслове.
— Убийство? Произнося это слово, чувствуешь страх, правда? Может, вы предпочитаете более классическое определение «устранение»?
— Нет, благодарю вас. Предположим, произошло убийство. Полиция захочет узнать каждую крошечную детальку про вчерашний вечер, правильно?
— Думаю, да. Так они всегда делают. Долгое и тщательное просеивание.
— Да. Хорошо. Теперь, пожалуйста, только не злитесь на меня опять, потому что я этого не вынесу. Но я должна сказать полицейским про свое новое платье?
Дикон уставился на девушку.
— Зачем?
— Я имею в виду то, как Квестинг подошел ко мне и начал намекать, якобы он прислал мне наряд.
Испуганный возможным осуществлением нелепого разговора Барбары с полицией, Дикон возмутился:
— О Боже, какая чепуха!
— Ну вот! — сказала девушка. — Вы опять злитесь. Никак не могу понять, почему вы всякий раз выходите из себя, стоит мне только упомянуть про платье. Я по-прежнему считаю, что его прислал Квестинг. Он единственный известный нам человек, которому абсолютно безразлично, насколько невозможными являются подобные поступки.
— Послушайте, — произнес Дикон, — я сказал Квестингу, что проклятая одежда почти наверняка подарок от какой-то там тети из Индии. Он начал распространяться о том, как далеко от нас находится Индия, после чего, я не сомневаюсь, решил сыграть в занятную игру и выставить себя в роли скромного доброго крестного папаши. Бизнесмен просто пытался завоевать авторитет. Во всяком случае, — добавил молодой человек, услышав, как его голос стал вдруг непривычно монотонным, — вы должны понимать, что ваши наряды не имеют никакого отношения к происшествию. Вы же не хотите пойти в полицию с глупыми разговорами про свою одежду. Отвечайте на все вопросы, которые вам будут заданы, глупышка, и не путайте бедных джентльменов. Вы обещаете, Барбара?
— Я подумаю, — осторожно отозвалась девушка. — Меня беспокоит только одно. Как бы мое платье тем или иным образом не оказалось связанным со случившимся здесь несчастьем.
Дикон был в замешательстве. Если бы Гонта заставили признаться в авторстве подарка Барбаре, злость актера на Квестинга стала бы выглядеть менее серьезной, обыкновенным неприятным обстоятельством. Молодой человек ругался, насмехался и умолял. Барбара молча выслушала его и наконец пообещала ничего не говорить про платье, предварительно не посоветовавшись.
— Хотя должна сказать, — добавила девушка, — я не понимаю, почему вас так волнует этот вопрос. Если, как вы говорите, он не имеет абсолютно никакого значения, тогда ведь не имеет никакого значения и то, скажу я кому-нибудь про платье или нет.
— Вы сможете заронить идиотские подозрения в их тупые головы. Элементарный факт, что вы упомянули о совершенно незначительном событии в разговоре, может подсказать им идею, будто за этим кроется какая-то тайна. Ради всего святого, оставьте вы свое платье в покое. Полиция не знает про него, и от этого нет никакого вреда.