Цветной Дозор

Шаинян Карина Сергеевна

И нельзя остановиться, отсидеться, восстановить силы. Он грыз сахар на ходу, ползком втаскивая себя на очередную отвратительно теплую и влажную ступень. Его мутило от затхлого запаха гниющих листьев, бьющего прямо в ноздри, руки покрылись липкими пятнами, крутило живот. От Андрея воняло потом, немытым телом, какой-то гнусной приправой, в которой он испачкался, слепо шатаясь по Краби. Он был отвратителен сам себе, но то, что готовилось на вершине утеса, было еще гнуснее. Он должен был торопиться: Тави, проклятый оборотень-тав, уже добралась до своей цели. Он чувствовал, как дрожит Сумрак, готовый отдать Силу – и выплеснуться мутным разрушительным потоком.

Он оказался слабаком. Он так и

не сумел уничтожить эту тварь, поглощающую его любимую, не сумел предотвратить сегодняшний день, готовый разрешиться катастрофой. Он боролся с Тави как мог, беспощадно изгонял из поведения Насти любые приметы ее отвратительного альтер эго. Он видел ее следы, оставленные на лице девушки, ее мерзкие гримасы, доступные только его внимательно наблюдающему, наметанному взгляду. Упрямо выдвинутая челюсть, прищуренные глаза, раздувшиеся от сдерживаемой ярости ноздри. Быстрое движение, которым она скашивала вниз глаза, закушенная изнутри щека – тварь хохотала над ним, он знал этот признак подавленного смеха. Гнусные ухмылки, от которых темнело в глазах от ярости. Эту наглую улыбочку он готов был стереть с лица Насти кулаком – чтобы Тави знала свое место, не высовывалась… Ударить женщину для Светлого было дико, абсолютно невозможно. Беда в том, что перед ним ухмылялась не женщина – оборотень, чудовищная опухоль на чистой душе его любви. Но коллеги не поняли бы его. Ему никто бы не поверил.

И это было самым страшным: он бился с этой тварью в одиночку. Он, привыкший чувствовать рядом надежные плечи товарищей, готовый пойти ради них и общего дела на любую опасность, любые лишения, вдруг остался даже без моральной поддержки. Он воевал один. Его соратники, его командиры попросту не воспринимали оборотня Тави всерьез. Они отказывались понимать, насколько страшна исходящая от нее угроза. Отделывались полумерами.

Андрей прекрасно помнил день, когда, отчаявшись справиться с оборотнем доступными ему способами, пришел к Семену. Об этом методе он частью догадался, частью – вспомнил ночью, прислушиваясь к дыханию девушки, пытаясь понять – кто сейчас рядом с ним? Очередной кошмарной ночью, когда страх и сомнения ледяными щупальцами проникали в мозг, и Андрей часами лежал, опираясь на локоть, и всматривался в тонкое девичье лицо: Настя? Тави? Он проникал в ее сны, но хаос разноцветных видений не давал подсказки. Она не доверяла ему и скрытничала даже во сне…

Но той ночью – он знал. Весь вечер Настя хмурилась и капризничала: тварь набирала силу, заставляла любимую вести себя как настоящая стерва. В этот вечер она была так сильна, что заставила ее отказаться от предложения жить вместе… С утра Андрея изводило дурное предчувствие: еще немного, и он опоздает, оборотень окончательно возьмет верх. Надо было действовать. Хотя бы перетащить Настю к себе; в его доме Тави сложнее было бы развернуться. Он помнил парализующее ощущение беды, когда она из упрямства бросила его на кухне и потащилась проверять почту. В этот момент он понял, что уже опоздал и Настю не спасти.

Если бы он сумел проникнуть в ее мозг, исправить врожденное нарушение! Он – Иной, за его спиной стоит вся мощь, все знания одного из сильнейших в мире Ночных Дозоров… Он явился к Семену с готовым планом. Точечное, практически безопасное воздействие Силой. Небольшое вмешательство в работу лобных долей мозга – и проблема оборотня-тава, затесавшегося в Ночной Дозор под личиной Светлой волшебницы, исчезнет. Он сделает все сам – нужна только помощь Светлого целителя…

Дикий взгляд Семена и сухой приказ немедленно отправляться в отпуск – вот что он получил в ответ. Вместо радости, вместо похвалы за остроумное решение, вместо помощи. Это был удар. Андрей почувствовал себя солдатом на передовой, который вдруг посмотрел по сторонам – и увидел, что его товарищи разбрелись по окопам. Оттуда доносился смех, шлепанье карт, бульканье разливаемого по стаканам вина. Он стоял посреди бесконечного голого поля, сжимая автомат, беспомощный одиночка, единственный, кто встал на пути отвратительного, незримого чудовища…

И сегодня он прервет этот путь. Ценой своей жизни, если понадобится. Ценой своей любви – если такова плата за спасение мира Иных. Ценой своего разума – он знал, что, если не справится с тварью, она разрушит его мозг и он превратится в безумца, способного только кричать и кричать от бесконечного ужаса… Однажды он пережил это – волну чудовищно изуродованного, извращенного Сумрака, которая захлестнула его мозг и лишила всего, чем он жил и на что опирался, клещами вырвала представления о правильном. Волна, сеющая хаос и сомнения. Он сумел спастись тогда – на пределе сил, но удержался, не дал разрушить себя. Он хотя бы понимал, что с ним происходит… Но теперь Тави собирается поднять не просто волну – цунами, которое обрушится на всех Иных, и никто не сумеет устоять.

Любой ценой – но он остановит ее. Только бы успеть…

* * *

Андрей со стоном втянул себя на очередную выемку в камне. Еще чуть-чуть. Еще пять-шесть ступеней – и лестница будет преодолена. Он поднял глаза и увидел, что бесконечная зеленая стена утеса обрезана синим, чистым небом всего в нескольких метрах над головой. Свет бил в глаза, и заросли, покрывающие скалу, казались бесформенной, почти черной массой. Все правильно: он должен одолеть Тьму, чтобы прорваться к Свету… Потому что Изначальные Силы не существуют друг без друга. Потому что он не существует без Изначальных Сил…

Он нащупал над собой изогнутый корень, ухватился покрепче, подтягиваясь, – и обмяк, облившись холодным потом. Волосы на затылке зашевелились, спину сковал лед. Кто-то смеялся рядом с ним. Кто-то сидящий на границе Света и Тьмы, к которой так рвался Андрей, заходился сухим старческим смешком.

Андрей вцепился в корень, изо всех сил сузил зрачки, высматривая скрывающегося в зарослях врага. Стоило привыкнуть глазам – и он увидел. Старик, невысокий и сутулый, сидел на последней ступени и беззаботно болтал босыми ногами. Слабый Иной с уродливым, будто смятым лицом. Жалкий старик-карусельщик, бессильно пугающий деревенских детей ради крох энергии… За его спиной темнела тропа, полого уходящая к верхней точке утеса. К Тави.

– Присаживайся, – приветливо предложил старик. – Посидим, поболтаем, отдохнем пока – подъем был трудный. Не стоит мешать Разрушительнице. Дадим ей закончить то, за чем она пришла.

– Ты сумасшедший фанатик, – процедил Андрей, задыхаясь. – Я думал, вас всех повязали на Слоновом.

– Не всех, не всех, – противоестественно бодро откликнулся старик. – Очисти свое сознание, не стоит омрачать его гневом. Взгляни на Сумрак: уже расступаются воды вокруг горы Сумеру… Мы все скоро обретем свободу. Разве ты не рад?

– Свободе от Света? – криво усмехнулся Андрей. – Нет.

Он чуть передвинулся, примериваясь. Позиция неудобная, придется бить снизу вверх – но что ему может противопоставить старик-самоучка, едва вылезший на седьмой уровень?

– Но-но, – настороженно проговорил тот и привстал. – Не надо этого. Я уже один раз умирал в Сумраке, и мне не понравилось.

– Я тоже, – пробормотал Андрей. – Но то, что я увидел, не понравилось мне еще больше…

Он потянул на себя свою тень, и мир лишился красок. Старик, загородивший путь, превратился в смазанную жалкую тень – не стоит даже возни, Андрей просто пройдет мимо. А недобитым Внимающим займется Инквизиция. Потом. Когда Андрей разберется с Тави…