Цветочек
Шрифт:
Их пропустили в королевские покои без единого звука. Стражники склонялись в почтительных поклонах, прежде чем отворить двери. Том сильно нервничал, мял хвостик пояса и кусал губы. Будет смешно, если король прогонит их с бабой Унгиной. И будет совсем не смешно, если прикажет еще отходить палками или высечь розгами на центральной площади за вольнодумство.
— Скажи королю, Унгина пришла с мальчиком, — бросила женщина лакею.
Тома мелко затрясло. Лола говорила, что они с принцем похожи, но… И принц говорил, что они похожи… А как же теперь с Густавом быть и с Эмилем? Они отвернутся от него? Интересно,
— Следуйте за мной, госпожа Унгина, — через пару минут пригласил их лакей.
Он повел их длинными, узкими коридорами. Том все крутил головой, пытаясь увидеть принца. Его бумажка с «Прости» давно истрепалась, пропахла его потом и теперь выглядела не так красиво, как в тот первый день. Да и чернила почти стерлись. Нет, он разберет, там все понятно, но вдруг…
Стражники распахнули дверь.
— Госпожа Унгина с мальчиком, — зычным голосом сообщил их провожатый.
— Проси, — хрипло пробасил король.
Старуха вошла в зал, оказавшийся небольшой спальней. За ней робко следовал Том.
— Король мой, вашему сыну нужна защита. Время еще не пришло, предназначение ждет своего часа, но враг знает о нем и ищет его. Ему больше нельзя оставаться у приемных родителей.
Король, в ночной сорочке, штанах, натянутых впопыхах, и лохматый, вздохнул и хмуро глянул на порядком перетрусившегося Тома.
— Сможешь спрятать его, Унгина? Боюсь, что стены этого дома не уберегут мальчика. Хотя бы одного спасти…
— Могу спрятать. Так, что сам черт не найдет. А второй пусть в замке сидит. Пока он здесь, ему ничего не грозит.
Том мало что понял из этого странного разговора, кроме одного — сейчас его будут прятать, и явно не у принца в комнате.
— Ваше величество! — вскричал он, опустившись на одно колено и низко склонив голову. — Разрешите с принцем поговорить. Пожалуйста. Мне очень надо.
— Себастьян! — позвал король лакея. Тот тут же откуда-то выпорхнул. — Проводи мальчика в покои принца. И приготовь для него комнату. Или ты его с собой сейчас заберешь? — повернулся к бабе Унгине.
— Мальчикам поговорить надо. Наговорятся, пришлешь его ко мне. Только охрану приставь надежную. Смерть совсем близко.
Тому стало неприятно. Мало того, что еще сегодня утром он был простым мальчишкой без забот и хлопот, как вдруг ни с того, ни с сего стал кронпринцем, которого какая-то гадина хочет ни за что, ни про что убить. Нет, они так не договаривались. И в покоях Цветочка он проведет столько времени, сколько тот позволит.
Себастьян вышколено ждал, когда Том наконец-то додумает все свои немногочисленные мысли и соизволит проследовать за ним.
— Томас, — окликнул его король в дверях. — Вильгельм ничего не знает. Ты ведь рассказала ему уже обо всем? — вновь устало глянул на бабу Унгину. Та кивнула.
— Вы можете на меня рассчитывать, — поклонился Том. Дьявол, хоть бы обнял что ли на радостях… Раньше встречал, как дорогого гостя, а сейчас его, видимо, ждет судьба Цветочка — игнорирование.
Странное чувство. Такое ощущение, что он внезапно остался совершенно один. Вот вообще один. В это еще не верилось, не осознавалось и не принималось. Это еще происходило не с ним. Сейчас вообще все происходило не с ним. Это не он шел по узким лабиринтам куда-то наверх. Это не его
Он умолил Себастьяна не предупреждать принца о его визите. Тихо проскользнул в дверь, закрыв ее на щеколду, чтобы им не мешали. Подошел к спящему парню. Осмотрелся. Очень просторная и светлая зала, много свечей и факелы на стенах. Уютные кресла и кушетки с множеством маленьких подушечек. Он никогда не видел настолько изящной мебели и такого количества подушечек. Огромный камин, в котором догорали красные угли. Кровать у принца большущая, широченная (не то что его узкая…), под пышным бархатным балдахином и какой-то очень красивой полупрозрачной тканью. Том такую видел впервые. Тонкая, как паутинка. Даже дотронуться страшно. Наверное, это для того, чтобы комары и мухи не донимали. Выгнал их всех, закрыл шторки плотно и никто тоненько не звенит над ухом всю ночь.
Принц спал по серединке, подтянув одну ногу к животу и закинув ее на скомканное одеяло. Рука обнимала подушку. Лица не видно. Ночная сорочка тонкая, сквозь нее можно легко угадать его тело. Том понял, что соскучился по нему так, как ни по кому не скучал, что хочет обнять его, прижаться, услышать успокаивающий шепот…
Он снял боты, оценил чистоту своих ног и его простыней. Вроде бы замарать не должен. Осторожно отодвинул полог и дотронулся до постели. Мягко. Боже! Как же мягко. У него очень жесткая постель, а тут так мягко… Подобрался к спящему мальчику, завис над ним. Осторожно коснулся плеча рукой.
— Цветочек… Эй, Вильгельм… — позвал шепотом.
Наверное, Цветочку стало щекотно. Он заулыбался, завозился, разворачиваясь к нему лицом. Том широко улыбнулся.
— Эй, Вилл. Хватит дрыхнуть. К тебе гости пришли. — Провел пальцами по теплому плечу. Он никогда в жизни не дотрагивался до такой тонкой и мягкой ткани…
Неожиданно принц открыл глаза. Его лицо исказилось не то от страха, не то от гнева. Он вскрикнул и отпихнул его от себя, на радостях еще и лягнув так, что Том слетел с постели, сорвав балдахин и тонкую ткань-паутинку.
Глава 6. Одна улыбка на двоих
Он опять провертелся полночи с бока на бок, перекладывая подушки, взбивая их или скидывая на пол, сворачивая одеяло, разворачивая его, комкая, расправляя, кутаясь от холода и изнывая от жары. Он старался не думать о случившемся, не вспоминать, не прокручивать в голове раз за разом его слова, очень обидные слова, от которых хотелось кричать и рвать волосы, слова, которые хлестали по бокам не хуже семихвостой плетки, оставляя глубокие кровавые рубцы в сознании и на душе. Сейчас он хотя бы немного отошел, а первые дни буквально выл и прятался от всех, казалось, что все слышали эти злые слова, все над ним теперь будут издеваться и смеяться. А еще ему часто снились кошмары. Снилось, что Том его убивает. Смотрит в глаза, склоняется, а потом почти безболезненный удар ножом и холодная улыбка, едва касающаяся губ. Но сегодня, как будто, была первая ночь, когда кошмар отпустил. И Том ему улыбался. Просто улыбался. И он больше не чувствовал исходящей от него опасности.