Цветок Америки
Шрифт:
– Ты ничего не сказала Бартелеми?
– Нет. Гордость не позволяет мужчинам любить чужого по крови ребенка. Ты сам это знаешь, Франсуа, – добавила она. – Бартелеми считал тебя своим сыном. К чему было разочаровывать его?
Бесчисленные бабочки кружились над факелами, похожие на крошечных призраков – легкомысленных и очаровательных.
– И все это ты знал, но не хотел знать, – сказал Франц Эккарт. – Так происходит со всеми нами. Мы узнали бы гораздо больше, совершив небольшое усилие, если бы только захотели.
– Господи, –
– Мы всего лишь рассмотрели ковер с изнанки, – с улыбкой произнес Франц Эккарт. – Ну что, останемся друзьями?
Мужчины встали. Франсуа обнял молодого человека и прижал к груди. В глазах его стояли слезы.
Жанна была изумлена. Если это и был ковер, то необычный, каких она никогда не видела. Он походил на муаровые шелка, которые на свету выглядят синими, а в тени – красными.
– Теперь, – сказала она, – возможно, ты выделишь Францу Эккарту положенную ему часть наследства Софи-Маргерит.
Франсуа не сдержал улыбки.
– И полагаю, – добавила она, – что не следует посвящать в это дело Жака Адальберта и прочих членов семьи. По крайней мере, до поры до времени.
Эта женщина всегда сохраняла чувство реальности. И верность клану.
На следующий день Жанна велела поднять кровать на выбранный Францем Эккартом пятый этаж, вычистить камин и уложить в него дрова. Молодой человек принес из своего амбара два сундука с книгами и рукописями. Она наблюдала за тем, как он пристраивает подзорную трубу к подоконнику, и подумала, что на Санкт-Йоханн-гассе он уже не увидит неба во всей его необъятности.
– Можешь установить трубу на чердаке, – сказала она. – Отсюда виден лишь краешек неба.
Он с улыбкой повернулся к ней.
– Тебе понадобятся этажерки и стол, – продолжала она, бросив взгляд на груду книг и рукописей.
Странный юноша: все его имущество состояло из бумаг.
– Я многое оставил в Гольхейме. Теперь я могу написать Дитеру, чтобы он прислал мне остальное почтовым дилижансом.
– Но не стоит переправлять сюда твоих лисиц.
Он расхохотался. Она с удивлением обнаружила, что тоже смеется. В первый раз после смерти Жозефа.
Одаренность ли отца была причиной или инстинкт ребенка?
Когда на следующий день маленький Жозеф застал в большой зале Франца Эккарта вместе со своей бабушкой, он, едва бросив на него взгляд, тут же устремился к нему. Франц Эккарт, взяв мальчика на руки, посадил к себе на колени, а тот положил руку ему на грудь, что было знаком доверия и одновременно вступлением в права собственности.
– Ты останешься, правда? – спросил он.
Франц Эккарт кивнул. Ребенок обнял его за шею. Жанна была потрясена. Неужели голос крови?
– Сегодня, – сказал Франц Эккарт, – мы пойдем гулять в лес.
Жозеф захлопал в ладоши. Через несколько минут они ушли.
Жанна задумалась. Она и мечтать
Они вернулись к ужину. Оба сияли. Франц Эккарт повел малыша мыть руки.
– Что вы видели? – спросила Жанна.
– Волка! – ответил Жозеф.
Жанна положила ложку. И взглядом задала вопрос Францу Эккарту. Тот кивнул.
– Надеюсь, издалека?
– Нет, – сказал Жозеф. – Волк, он к нам совсем близко подошел. И лег перед Францем. Я его погладил.
Жанна сглотнула слюну.
– Я научил Жозефа не бояться, потому что страх порождает дурной запах, – объяснил Франц Эккарт с тем безразличным видом, который напускал на себя, говоря о серьезных вещах. – Я поговорил с волком и попросил Жозефа поговорить с ним. Я велел говорить с ним так, как разговаривают с друзьями. Он все прекрасно понял. Поговорил с волком. Волк показал, что верит и подчиняется нам. Он вытянул лапы и склонил голову, потом лег. Я погладил его по спине. Жозеф тоже.
– Господи, Франц, неужели ты не боишься?
– Именно этого и следует остерегаться, – с улыбкой ответил молодой человек.
– Волк не очень-то хорошо пахнет, – сказал Жозеф.
– Нужно учиться разговаривать с волками, – отозвался Франц Эккарт.
– В кого ты хочешь превратить ребенка? – с тревогой воскликнула Жанна.
– В человеческое существо. Человек должен уметь разговаривать со всеми божьими тварями.
– И с другими тоже? Из потустороннего мира? – в ужасе вскричала она.
– Они близки нам, – мягко ответил молодой человек.
Жозеф не понимал: что за другие существа?
Жанна взяла себя в руки. Разве она сама, подумалось ей, не использовала волков, повинуясь голосу крови, в тот далекий день в Ла-Дульсаде, когда Франсуа оказался под угрозой похищения и смерти?
11
Слепая распутница
Древние греки, хоть и не уступали в глупости другим народам, поскольку тоже были людьми, все же проявили достаточно мудрости по отношению к небесным силам, парадоксальным образом отказавшись обожествлять их и тем самым идеализировать. Поэтому они выставили Меркурия, бога торговли, вором, Венеру, богиню любви, – неверной женой, а Фортуну – слепой безумицей. И распутницей!
Слепая распутница – такой побрезговали бы даже карманники с Главного рынка!
В 1496 году она сыграла с двумя своими недавними любимчиками презлую шутку.
С помощью Венецианской лиги, объединившей северные города-государства, она ликвидировала французские завоевания в Италии, нанеся тем самым великий урон Карлу VIII, а заодно лионским и миланским банкирам, которые подстрекали его к этой безрассудной авантюре. Ничего у французов не осталось! За их воинские подвиги никто не дал бы и апельсина, скатившегося с холма Вомеро к тогда уже мутным водам Неаполитанского залива.