Цветок для ее Величества
Шрифт:
Речь шла о мужчине, которого до этого Мэссон уже видел. Фрэнсис с облегчением обнаружил, что странный гость не был ранен или болен, поэтому непроизвольно задался вопросом, слышал ли этот человек перебранку между Форстером и Куком.
Незнакомец был на несколько лет младше Мэссона, у него были ясные голубые глаза, которые не столько наблюдали за происходящим, сколько восторгались каждой вещью, куда бы ни упал его взгляд. Бархатная лента, которой его волосы были связаны в конский хвост, оказалась единственной изысканной деталью его гардероба, практичного и хорошо подобранного — дорогого, но неброского. Мужчина просто излучал самоуверенность, не свойственную его возрасту. Несмотря на такие манеры, он не выглядел заносчивым. Мужчина поднялся. Оказалось, что он среднего роста. Его осанка и манера держаться придавали ему лишних пятнадцать сантиметров. Длинными изящными пальцами незнакомец вытащил из кармана щетку и с энтузиазмом принялся счищать с себя грязь и листья. Почистив шляпу, которую он тут же старательно водрузил на голову, незнакомец спрятал щетку. Наконец мужчина расправил плечи и, протянув руку, шагнул навстречу Мэссону и остальным гостям.
— Добрый вечер, доктор Тунберг. Надеюсь, мы вас не разбудили, — произнес Схеллинг с нескрываемой злобой.
— Мистер Схеллинг, как ботаник-любитель я придерживаюсь мнения, что размножение цветов — дело долгое. Поэтому если уж взялся, то нужно лечь на землю и посвятить себя всецело этому занятию. — Он сделал паузу, улыбнулся и продолжил: — Конечно, если бы я был так занят, как вы, то мог бы потратить на это совсем немного времени. Но возможно ли тогда получить удовольствие?
Улыбку Схеллинга как ветром сдуло, а Тунберг продолжал:
— Вот возьмем, к примеру, эти Mesembryanthemum cordifolium. Они на самом деле просто невероятны. Местные называют это цветок «розой Иерихона». Она может расти в пустыне месяцы и даже годы. При этом она закрывается от стихий и всего мира, сохраняя все свои тайны внутри. Однако при помощи лишь одной капли воды… — Он окунул палец в чашку Виллмера, в которой был чай, и капнул на свернувшийся звездчатый покровный лист. Растение раскрылось почти мгновенно, обнажив в центре ярко-желтые семена, которые придавали цветку сходство с солнцем, — можно заставить ее раскрыться и показать, что она прячет.
Тунберг подмигнул Мэссону, уронил распустившийся цветок в чашку Виллмера и не произнес больше ни слова, прежде чем отправиться восвояси. Виллмер хотел было направиться за ним, но Схеллинг удержал его.
— Ну, мистер Мэссон, у вас есть уже какие-нибудь соображения, где можно отыскать этот ваш цветок? — спросил Схеллинг, пытаясь сменить тему и отвлечь внимание от выходки Тунберга.
— Мне говорили, что я должен его искать в районе Майзенберга, на побережье залива Фолс-бей, — ответил Мэссон.
Виллмер и Схеллинг переглянулись, после чего второй презрительно хмыкнул:
— Ну, удачи. Иностранцам и близко нельзя подходить к этой бухте.
— Отчего же? — поинтересовался Мэссон.
Уже второй раз его желание отправиться в залив Фолс-бей вызывало такую неожиданную реакцию.
— Мистер Виллмер прав, — произнес Схеллинг, слегка понизив голос. — На самом деле есть распоряжение, которое запрещает иностранцам находиться вблизи побережья залива Фолс-бей. Впрочем, если вы будете вместе со мной, то вас не сочтут иностранцем. Вы скоро поймете: здесь все так работает.
Схеллинг сделал небольшой глоток чая. Это дало Мэссону немного времени, чтобы переварить полученную информацию. Но Фрэнсис не был уверен в том, что примет предложение.
— Я очень благодарен за ваше дружелюбие, мистер Схеллинг, но я не хотел бы навязываться. У меня не слишком много времени, поэтому думаю, что мне придется путешествовать одному.
Схеллинг рассмеялся:
— Вам еще многому нужно научиться, мистер Мэссон. В спешке вы здесь мало чего достигнете, а в Африке человек не сможет выжить один. Конечно, я понимаю ваше желание: вы не хотите заставлять ждать его величество. И поэтому я вполне готов предоставить в ваше распоряжение свои скромные знания местности и прочих вещей. Разумеется, вы же не откажете мне в возможности внести посильный вклад в ваше дело и порадовать нашего короля, не так ли?
В который раз Схеллинг делал Мэссону предложение, от которого тот не мог отказаться. «Если Фолс-бей действительно открыт не для всех, возможно, придется очень долго получать разрешение властей, и это обойдется мне дорого. А Схеллинг предлагает все, что нужно, прямо как на подносе. Может быть, таким образом действительно удастся вернуться домой к Рождеству», — думал Фрэнсис.
Итак, Мэссон одобрительно кивнул, и Схеллинг просиял, снова выискивая глазами Тунберга, который тем временем углубился в разговор с губернатором.
— Значит, дело решено, — заявил Схеллинг, не отводя глаз от сцены на веранде. — Мистер Виллмер и я заберем вас завтра на рассвете и сопроводим в Фолс-бей, чтобы вы нашли свой цветок.
Мэссон заметил, что Виллмер, который все еще держал в руках чашку чая с плавающим цветком, тоже наблюдал за Тунбергом.
Схеллинг усмехнулся и злобно спросил:
— Еще немного чаю, мистер Виллмер?
Глава 18
Мэссон стоял на веранде дома гробовщика. Он заметил, что его взгляд все время магическим образом приковывает гора, возвышающаяся над городом. Здесь солнце светило очень ярко, совсем не так, как дома. Мэссону казалось, что даже на расстоянии он может рассмотреть отдельные листья алоэ, а также его ярко-красные цветки, которые жались к утесам. Казалось, его взгляд стал очень зорким, мир обрел четкие контуры.
О Форстере он больше ничего не слышал и не встречал его, но посыльный приходил и передал упомянутый пакет от капитана Кука. В короткой сопроводительной записке тот благодарил Мэссона и желал успешного пребывания на мысе Доброй Надежды.
Вместо того чтобы просто положить отчет где-нибудь в комнате, Фрэнсис сунул его вместе с эскизом цветка от Бэнкса под переплет дневника, который на прощание ему подарила Констанция. Таким образом молодой человек хорошо спрятал документы; он положил дневник в сумку вместе с ботаническими инструментами для поездки в Фолс-бей.
Мэссон услышал приближающийся топот копыт и вышел из дома. Он увидел Виллмера, который прискакал на лошади. Вторую оседланную лошадь без седока он вел в поводу. Голландец придержал животное и приподнял шляпу в знак приветствия.