Цветок Фантоса. Романс для княгини
Шрифт:
И старичок добродушно улыбнулся. На этот раз в его улыбке не было и тени ехидства.
– Право же, господин Менцев, – любезным тоном произнесла я. И тут меня осенило. Я вспомнила, где я видела эту фамилию. В длинном списке погибших в Динской битве, в первых строках которого стояли имена генерала Улитина и его адъютанта поручика Волковецкого, в списке, который я выучила почти наизусть, числился и Вадим Сергеевич Менцев, капитан от инфантерии. – Поставьте фант, оговорим, что его исполнение не будет противоречить здравому смыслу и не заставит вас поступиться честью или имуществом.
Неприязнь, с которой
– Ф-ф-фант, – обречённо махнул он рукой.
Я улыбнулась, зная, о чём именно попрошу я Вадима Сергеевича в случае выигрыша. Но улыбалась я напрасно, поскольку первую партию выиграл именно он, а я, погрузившись в свои мысли, позорно обремизилась [16] , имея на руках туза треф.
16
Ремиз – штраф за недобор взяток в карточной игре.
Лицо капитана при известии о выигрыше на мгновение озарила тень улыбки. Остальные же партнёры показались мне весьма довольными своим проигрышем. И верно, лучшего способа помочь деньгами Вадиму Сергеевичу не найти.
– Ставлю десять полуимпериалов, – воскликнула я, изображая раззадоренного проигрышем мальчишку.
Мои партнёры вновь посмотрели на меня с удивлением.
– Эдак, мы, сударь мой, вас в два счёта обдерём, как липку, – с непосредственностью пятилетней девочки хихикнула госпожа Подковицына. И тут же смутилась под строгим взглядом господина Банникова.
Рамс, снисходительно именуемый «дамской игрой», презираемый в столице и популярный в провинции, не требовал особого внимания или точных расчётов. Расчёт мне требовался лишь для того, чтобы проиграть наверняка, причём проиграть именно господину Менцеву.
Но оказалось, что не только я озаботилась выигрышем Вадима Сергеевича.
Господин Банников тоже подыгрывал ему, делая это аккуратно, даже филигранно. Только один раз, когда госпожа Подковицына, эта неугомонная бабушка-девочка, радостно хихикая, взяла взятку, старик допустил оплошность. Хотя и оплошностью это можно назвать едва ли, настолько быстро скользнул по его пальцам простенький отвод глаз. И, будь за столом настоящий Виталион, он вряд ли заметил бы что-нибудь. Этот фокус – Дара он требовал столь мало, что скорее был фокусом, чем полноправной иллюзией – напомнил мне об иллюзии, наложенной на кольцо дядюшки Луки. Мог ли человек, так трогательно заботящийся об отставном капитане, быть втянут в преступный заговор? Пока я размышляла об этом, партия закончилась. И господин Менцев стал богаче на десять, нет, на одиннадцать полуимпериалов.
– Ставлю пятнадцать, – упрямо сказала я.
Отставной капитан с неудовольствием посмотрел на меня.
– С-с-сударь, вы оч-ч-чень рас-с-с-сеяны, – с трудом выговорил он. – Вы с-с-с-с-с-нова про-играете.
– Уж постараюсь не проиграть на этот раз, господин Менцев, – заносчивым мальчишкой сказала я.
На этот раз я играла аккуратнее, но наши с господином Банниковым совместные усилия вновь увенчались успехом.
Госпожа Подковицына надулась, словно маленькая девочка, считающая, что выигрывать
– Вам сегодня везёт просто неприлично, Вадим Сергеевич, – обиженно сказала пожилая дама.
– Увы, м-м-мадам, – с видимым сожалением ответил тот.
– Может, – криво усмехнулась моя иллюзия, – и мне повезёт, если я поставлю фант.
– Как, сударь, – удивился господин Банников, – вы не хотите повышать ставку?
– Нет, сударь, – упрямо покачала головой я. – Мне нынче вечером положительно не везёт. Позвольте поставить фант.
Хитрый старичок собрался было отказать мне, но тут снова вмешалась госпожа Подковицына.
– Отчего же нет, юноша, – хихикнула она. – Я уж и фант для вас придумала.
И повернувшись к Банникову, кокетливо спросила:
– Евграф Апполоныч, душенька, вы ведь не откажите?
Тот усмехнулся, на этот раз добродушно:
– Если вам так угодно, Аглая Степановна, мы все сыграем эту партию на фанты.
– Угодно, угодно, – кокетливо прощебетала она. – Надеюсь, на этот раз мне повезёт!
Но госпоже Подковицыной вновь не повезло, зато повезло мне. Чтобы выиграть, не потребовалось ни ловкости рук, ни особых расчётов. Да и господин Банников – я внимательно следила и за его руками, и за его ходами – не пытался мне помочь.
На юношеском лице моей иллюзии вспыхнула счастливая мальчишеская улыбка.
– Наконец-то Фортуна улыбнулась и мне, – заявила я. – С вас фант, господин Менцев!
Сердцевина 14
Любезнейшая кузина Софья Александровна твердила, что барышня, желающая произвести благоприятное впечатление на собеседника, будь то пожилая дама или изящный кавалер, должна внимать ему, не перебивая, всем видом своим выражая полнейшее внимание. При этом следует время от времени задавать вопросы, свидетельствующие о заинтересованности слушательницы. Существовали специальные списки вопросов для ярых охотников, лошадников, собачников и прочих «адников» и «ачников».
Можно было добавлять и свои, но ни в коем случае не следовало утомлять собеседника болтовнёй и беспрестанно «якать».
Лизанька, балованное чадо хозяев дома, правилам ведения светской беседы обучена не была. Я заранее сочувствовала той светской даме, которая, пусть и не безвозмездно, взяла на себя труд подготовить барышню к выходу в свет. Втиснуть Лизаньку в корсет хороших манер будет ничем не проще, чем утянуть её пышную талию до предписываемых модой размеров.
Впрочем, мне трескотня соседки ничуть не мешала, я, временами вставляя «Неужели?» и «Не может быть!», предавалась собственным размышлениям, анализируя наш разговор с капитаном Менцевым, случившийся перед самым ужином.
Фант, доставшийся отставному капитану, был прост: ответить «да» или «нет» на один вопрос. И вопрос этот, заданный так, чтобы не слышал никто другой, звучал просто: «служили ли вы в N-ском полку?». Ответ был утвердительным, а сам вопрос возбудил любопытство господина Менцева достаточно, чтобы он согласился составить мне компанию подышать свежим вечерним воздухом.
Едва мы вышли в сад, я коснулась рукой исказителя звуков, чтобы наш разговор никто не подслушал.
– Это с Дины? – спросила я, указывая на шрам.