Цветок Фантоса. Романс для княгини
Шрифт:
– Да, – подтвердила девочка. – Вот.
Она сняла кольцо с пальца и протянула его мне.
– Нет, пусть оно остаётся у тебя, – покачала головой я. – Как символ твоей клятвы. Но этого недостаточно.
Я достала из кармана Яшкин браслет, с которым провозилась сегодня всё утро. Я не артефактор, конечно, но кое-что умею. Так что теперь призвавшему Охотника будет нелегко отыскать девочку, да и самому Стражу будет не так просто проникнуть в её сны.
– Давай руку.
Завязывая кожаные ремешки браслета, я обратила внимание на родимые
– А теперь беги, погуляй, – приказала я. – Нам с Фатхой надо поговорить.
– Как прикажете, господин, – поклонилась девочка и вышла, прикрыв за собой дверь.
– Ох, что же теперь будет, яхонтовый, – тихо сказала старуха, обращаясь больше к себе, чем ко мне.
– Не тревожься, Фатха, – ответила я, помогая ей сесть на лавку. – Я не обижу девочку.
– Обещаешь? – спросила томалэ, испытующе глядя мне в глаза.
– Обещаю, – ответила я.
– Чем же мне отблагодарить тебя за внучку, золотой мой? – спросила старуха. – Помоги мне снять приворот, Фатха, – ответила я, вспомнив о цели своего прихода. Меня беспокоил так некстати оглянувшийся Радх. Судя по поведению Аэрта, приворот подействовал даже на него. Что же тогда должно твориться со смертным мужчиной?!
– Тебя приворожили, сердечный мой? – всполошилась Фатха.
– Нет, – вздохнула я. – Не меня, я.
– Ты? – изумилась старая томалэ. – Да такому красавчику только поманить, любая прибежит. На что ж тебе приворот?
– Так получилось, – снова вздохнула я.
Старуха задумчиво покачала головой.
– Знаю я, как снять приворот, – сказала она. – Но прежде, чем скажу, раскину-ка я карты. Ты веришь картам, яхонтовый мой?
– Смотря каким, – усмехнулась я.
– Моим поверишь, – уверенно сказала Фатха.
Она дунула, сдувая со стола остатки рассыпанной травы, протёрла стол рукавом, и, убедившись, что он достаточно чист, торжественно извлекла откуда-то из-под пёстрой юбки свёрток. Бережно развернув тряпицу, бывшую когда-то кораллово-красной, старуха вынула колоду карт. Карты, казалось, помнили ещё времена, когда волосы томалэ были иссиня-чёрными, а на лице её не было ни единой морщины.
– Гадать тебе, сокол мой, буду на короля, – с этими столами Фатха вытащила из колоды и положила на стол карту, на которой светилось довольством румяное лицо короля червей. Затем она взяла остальные карты и перетасовала их.
– Карты откроют, что было, – забормотала старая томалэ, водя колодой над равнодушно лежащим на столе королём, – что будет, чем сердце успо…
И вдруг, замолчав на полуслове, положила карты на тряпицу.
– Не идёт гадание, яхонтовый мой, – чуть удивлённо сказала она, – молчит Хозяйка Судьбы.
Старуха
– Вытяни карту, бриллиантовый, – приказала она.
Я, не задумываясь, подцепила из середины карту и протянула её Фатхе.
Та посмотрела сперва на карту, а потом на меня. В глазах её вспыхнуло изумление.
Я взглянула на карту и невольно улыбнулась. С картинки на меня строго смотрела дама треф в чёрных вдовьих одеждах.
– Вот теперь, – сказала я удивлённой гадалке. – Я верю твоим картам. Но Фатха решительно отобрала у меня даму и вернула её в колоду. Затем осторожно положила карты на тряпицу и принялась что-то бормотать по-томальски.
Я чувствовала, как Дар гадалки окутывает колоду, и любопытство моё, прежде едва теплившееся, разгоралось всё сильнее с каждым напоённым Даром словом, срывавшимся с губ Фатхи.
Закончив бормотать, старуха вновь взяла колоду в руки и приказала:
– Закрой глаза, яхонтовый, и тяни.
Я послушно зажмурилась и потянулась к колоде. Карты оказались наощупь неприятно холодными, и только одна – чуть тёплой. Я, не раздумывая, вытянула её.
– Вот оно что, – хмыкнула гадалка.
Я открыла глаза, но увидала только пёструю рубашку карты, мелькнувшую в руках Фатхи.
– Закрой, закрой глаза, изумрудный, – строго прикрикнула томалэ. – Сглазишь. Хозяйка Судьбы не любит любопытных.
Я закрыла глаза и почти задремала, под монотонное бормотанье старухи.
Наконец она замолчала.
– Что скажешь, Фатха? – нетерпеливо спросила я.
– Ничего, – ответила гадалка. Она успела смешать карты прежде, чем я смогла заглянуть в них. Но судя по тревоге, отразившейся в её глазах, это означало «ничего хорошего».
– Совсем ничего? – удивлённо спросила я. – Но почему?
– Ты, бриллиантовый мой, вытянул шута, – ответила старуха.
– Шута?! – я не стала скрывать своего удивления. – Разве он есть в гадальной колоде?
– В моей есть, – сказала Фатха. – На моей памяти ты третий, кто его вытянул.
– И что же он означает? – спросила я.
– Открытую судьбу.
Я посмотрела на гадалку с недоумением.
– Ты подошёл к перекрёстку судьбы, когда тебе придётся сделать Выбор, – торжественно произнесла Фатха.
– Мы каждый день встаём перед выбором, – пожала плечами я.
– Я говорю о Выборе, а не о выборе, – ответила старуха. – Таком, который определит всю твою дальнейшую жизнь.
– И что же это за выбор? – с любопытством спросила я.
– Если скажу, – вздохнула Фатха, – то подтолкну тебя на путь, показанный мне Хозяйкой Судьбы. Горький путь, – она снова вздохнула.
– Потому я тебе ничего и не скажу.
– Но хоть о привороте-то ты сказать можешь?
Гадалка задумчиво посмотрела на меня.
– Отчего же не сказать, – произнесла она, – скажу. Только ты, сокол мой, не торопись снимать приворот-то.