Цветок Фантоса. Романс для княгини
Шрифт:
Мальчик, крадучись, спустился с чердака, не опасаясь, что его могут заметить слуги, изображающие лихорадочную деятельность. Яков с утра уже успел и опохмелиться, и набраться снова, так что ни гром и молния небесные, ни те, что обрушил бы на учителя Павлин, обнаружь такое безобразие, не смогли бы прервать его сладкий сон.
Но, вопреки ожиданиям Арсения, гости не прошли в дом, а задержались во дворе, так что, тихонько отворив дверь, мальчик увидел прямо перед собой гостя. Мысль о том, что месье Филипп привёл бы ему в пример одежду и манеры этого молодого человека, мелькнула у Арсения и скрылась прежде, чем мальчик успел осторожно прикрыть дверь. Но та предательски скрипнула,
– Так, так, так, – удивлённо пробормотал гость. – А тут, оказывается, разбойник в засаде сидел?
Мальчик покраснел и оттого, что, поставил себя в глупейшее положение, и оттого, что на фоне элегантного костюма приезжего его собственный, тесноватый в плечах, со ставшими короткими рукавами, с прорехами, кое-как заштопанными Глашей, да ещё и перемазанный в пыли и паутине, выглядел убого.
– Разбойник, как есть разбойник, – со смехом подтвердила подоспевшая девушка. Но смех её звучал не обидно, а ласково. Дескать, и вправду, дружок, чумаз ты, ну да ничего, какие твои годы. Мальчик, осмелев, испуганно поднял опущенную было голову, и тут же опустил, увидев подходящего Павлина. Но и беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что девушка не только хороша собой необычайно, но есть в ней то самое, живое, искрящееся во взгляде, прячущееся в ямочках на щеках, плещущееся в улыбке, то, что превращает последнюю дурнушку в неотразимую красавицу, то, без чего идеально красивое лицо кажется безжизненной маской.
– На вашем месте, молодой человек, – голос подоспевшего опекуна звучал ровно, но мальчик достаточно хорошо знал, что за этим спокойствием прячется грозовая туча, и что грома с молниями и прилагающейся взбучкой избежать не удастся, – я бы постеснялся выходить к гостям в таком виде.
– Виталион, Аннет, – обратился он к приехавшим, – позвольте представить вам моего подопечного Арсения Вотнова. Как вы сами можете видеть, он не страдает избытком благонравия и хороших манер. Мальчик опустил голову ещё ниже и покраснел ещё гуще. К выговорам Павлина он уже привык и не принимал их близко к сердцу, но так унизить его перед этими понравившимися ему гостями… Стиснув зубы, Арсений снова представил себе опекуна, тщетно умоляющего о прощении знаменитого атамана разбойников.
– Господин Задольский приехал сюда, чтобы осмотреть усадьбу, которую он выкупает по поручению княгини Улитиной, – с холодной улыбкой продолжал Павлин.
Паника охватила мальчика, когда он представил, что опекун выставит его на улицу, разлучив с домом, в котором он вырос, с которым связанны все лучшие воспоминания.
– Нет, – закричал Арсений, становясь похожим на загнанного в угол волчонка. – Нет! Он не может купить её! Это мой дом! Я не согласен продавать его!
– Увы, мой дорогой друг, – ехидно заметил опекун, и мальчик почувствовал, что тот наслаждается его отчаяньем, – ваше согласие не требуется. Достаточно моего, а я его определённо дам.
– Пойдёмте, Павел Алексеевич, – предложил Виталион, беря под локоть опекуна, – посмотрим дом изнутри. А Аннет к нам присоединится, если захочет, попозже.
С этими словами он решительно увёл Павлина в дом, оставив на крыльце Анну с мальчиком.
Арсений хотел кинуться за ними, но девушка положила мальчику ладонь на плечо, одновременно и утешая, и удерживая. Хватка её тоненьких пальцев оказалась неожиданно крепкой, так что попытка Арсения освободиться не увенчалась успехом.
– Послушай меня, дружок, – мягко сказала она, – дом – это не четыре стены и крыша, а место, где тебя любят и ждут. Потерпи немного. Я обещаю, что у тебя снова будет настоящий дом.
Лепесток 6
Полковник Лискин пребывал в скверном настроении. И дело было даже не в том, что у господина инуктора хватило наглости вытащить его из-за карточного стола в разгар игры, когда на руках у него были все четыре дамы. Дядюшка Лука, инуктор Версаново, не стал бы тревожиться из-за пустяков.
– Итак, почтенный дядюшка, о чём вы хотели поговорить? – спросил полковник обеспокоено, когда они вышли на балкон.
– О дуэли, любезнейший Дмитрий Александрович, о дуэли.
– О какой дуэли? – Удивление полковника было искренним. Поединки случались в полку нередко, но дядюшка Лука никогда прежде не интересовался ими.
– О дуэли корнета Слепнёва с приезжим, которая назначена на следующий вторник.
– А, эта… Я бы не возражал, чтобы корнет поучил правилам вежливости столичного задиру, – ухмыльнулся Лискин.
– Увы, боюсь, что ключевое слово здесь «столичного», – кротко произнёс инуктор, стараясь скрыть от собеседника своё раздражение. Полковник Лискин был служакой, отлично знавшим своё дело, когда речь шла о кавалерии, но совершенно неискушённым в интригах. – Этот молодой человек – протеже самой княгини, и кроме того у него есть, очевидно, другие покровители. В канцелярии Великого Инуктора о дуэли узнали раньше меня и рекомендовали нам предотвратить её. Думаю, не стоит объяснять, что будет, если мы этой рекомендацией пренебрежём. Лискин кивнул, понимая, что в этом случае на карьере можно будет поставить жирный крест.
– А на карьеру Слепнёва, – продолжал Лука, выделив голосом «карьеру», – дуэль уже не повлияет, потому что у мёртвых нет карьеры.
– Позвольте, – возмутился полковник, – но поединок до первой крови…
– В случае господина Задольского, – вздохнул инуктор, – первая кровь становится последней.
До меня из столицы дошли слухи, – продолжал он почти шёпотом, – что за его спиной три дуэли. И все со смертельным исходом. Причём два его последних противника были известными бретёрами. Этот юноша либо избегает дуэлей, либо убивает, и одинаково хорошо владеет шпагой и пистолетом.
Полковник нахмурился.
– Почему бы вам, дядюшка Лука, не попытаться уговорить Задольского принести извинения? – сказал он. – А я прослежу за тем, чтобы извинения были приняты.
– Отчего ж не попытаться, – усмехнулся инуктор. – Попытаться можно. Но не лучше ли было бы, чтобы дуэль не состоялась? Например, в связи с отсутствием одной из сторон, вызванным обстоятельствами чрезвычайной важности?
Полковник с любопытством посмотрел на собеседника. В дуэльном кодексе действительно существовало понятие дуэли, не состоявшейся по обстоятельствам чрезвычайной важности. Но в этом случае секундантам вменялась обязанность перенести дуэль.
– Почему бы вам не отправить корнета с поручением куда-нибудь в Зареченск? Или в Кутяпово? Дня три туда, три обратно, как раз дуэль и пропустит, – предложил инуктор. – А к его возвращению господин Задольский закончит свои дела и вернётся в столицу. Так что назначить новую дуэль им будет затруднительно.
– Вернётся ли? – с сомнением произнёс полковник. – Это может быть воспринято, как бегство.
– Вернётся… – коротко ответил инуктор.
– С поручением, говорите? – Лискин задумался. – Нет, я этого дуэлянта, – далее последовали эпитеты, не слишком подходящие для употребления в приличном обществе, – на гауптвахте запру. Оговорка про обстоятельства чрезвычайной важности как раз для пребывания на гауптвахте придумана.