Цветок фикуса
Шрифт:
Настя перевела дух – кто-то из припозднившихся соседей возвращался с работы или с вечеринки…
Она набрала номер на кодовом замке, вошла в подъезд.
Внутри, как всегда, было полутемно.
Кто-то из бомжей, забредавших к ним в подъезд погреться, опять разбил лампочку над дверью.
Давно пора поменять допотопный кодовый замок на нормальный домофон, но соседи подобрались на удивление равнодушные. Или просто скупые.
У Насти и у самой, конечно, нет лишних денег, но за безопасность и покой для себя и Дениски она отдала бы последнее…
Она отряхнулась, как выбравшаяся из воды собака, и направилась к лифту.
При этом ей нужно было пройти мимо неплотно прикрытой двери подвала.
Замок на этой двери снова сбили, и Насте показалось, что за ней кто-то прячется. Сердце забилось в груди как пойманная птица. Настя сунула правую руку в карман, сжала в кулаке связку ключей – какое-никакое, все же оружие…
Темнота за дверью казалась живой, угрожающей. И еще ей отчего-то вспомнился тот странный взгляд на сегодняшней вечеринке – внимательный, пристальный, изучающий…
Она проскочила мимо подвальной двери, но теперь ей казалось, что живая, шевелящаяся темнота смотрит ей в спину. Смотрит пристально, настойчиво, угрожающе.
Она хотела обернуться, удостовериться, что все это не больше чем фантазия, ни на чем не основанные страхи, но невозможно было заставить себя взглянуть на то, что пряталось за спиной…
Теперь ей послышался позади совершенно отчетливый шорох.
Настя вскрикнула и бросилась вперед, к лифту…
Как раз в эту секунду двери лифта распахнулись и на площадку вывалился сосед, Лешка Коршунов.
Лешка, как всегда, был навеселе.
– Настюха! – заорал он, широко раскинув руки. – Дай я тебя поцелую! Ты моя любимая женщина! Вот как Бог свят – никого так не люблю, как тебя! Настюха, выходи за меня замуж!
– Проспись сперва, – беззлобно отозвалась Настя, обходя Лешку и протискиваясь в кабину лифта. – Если трезвый придешь – поговорим!
– Ну, ты сказанула – трезвый! – рассмеялся Лешка. – Я сам-то себя трезвым не помню! Значит, не хочешь за меня замуж? Ну, как знаешь! Тогда я к Ленке пойду, она – моя самая любимая женщина! После тебя. Она точно за меня выйти согласится.
Настя нажала кнопку своего этажа. Сердце понемногу успокаивалось.
Дома все было тихо. Настя сняла сапоги, скинула пальто прямо на пол в прихожей и босиком прокралась в комнату сына. Дениска спал, раскинувшись на кровати, румяный и растрепанный. Медведь Федя, как всегда, валялся на полу. Настя глядела на сына, ощущая, как волна теплой нежности приливает к сердцу и на душе становится спокойно и радостно.
Ребенок пошевелился во сне, и Настя, пятясь, вышла из комнаты.
Кто-то осторожно постучал в дверь. На площадке стояла соседка Ирина, запахивая на груди халат.
– Ну ты даешь, Настасья, – зевая, сказала она, – гуляешь до полночи. Мужик-то хоть того стоит?
Это были ее обычные шуточки – Ирка прекрасно знала, что Настя не гуляет, а работает допоздна, оттого и просит ее приглядеть за сыном. На нее всегда можно положиться: своих трое, да еще муж и собака, и все в полном порядке – сыты, умыты, одеты.
– Все в порядке? – спросила Настя, отдавая соседке шоколадные фигурки, оставшиеся от вечеринки.
– Ух ты! – изумилась Ирка, разглядывая мобильный телефон. – Прикольно! Завтра своему в карман вместо настоящего положу – вот смеху будет! Имей в виду, я твоего Дениску той гадостью, что ты оставляешь, кормить не стала. Дала ему картошки с мясом – вот это еда, а то парень и не вырастет никогда!
Настя отвернулась, чтобы Ирка не заметила ее лица и не завелась с пол-оборота. Они всей семьей любят поесть, и все больше мясо со шкварками да жирную ветчину. Дениске жирного совсем нельзя, у него сосуды слабые. Врач прописал строгую диету – фрукты, овощи, ничего копченого, жирного, острого. Но с Иркой не договоришься, она вообще врачей за людей не считает. Да и как Настя может ставить ей условия? Соседка по доброте душевной ей помогает, денег не берет. Да у Насти денег особо и нету…
Вопреки опасениям Надежды муж не стал ее воспитывать по поводу самовольной отлучки из дома, он одобрительно оглядел свою обновленную жену и похвалил новую стрижку. А уж когда Надежда вытащила из духовки запеканку с хрустящей корочкой, муж едва не прослезился, видно, и впрямь оголодал за последнее время.
– Вот видишь, Надя, как на тебя хорошо действует это замечательное лекарство, – радостно говорил Сан Саныч, сидя после обеда в гостиной с котом на коленях, – ты меняешься буквально на глазах. Кстати, ты не забыла принять сегодня порцию?
– Да-да, – ответила Надежда, – я пила.
По натуре она была женщиной честной и правдивой, обманывать мужа ей было что нож острый. Однако частенько приходилось это делать, поскольку, как уже говорилось, Сан Саныч строго-настрого запретил ей ввязываться в опасные авантюры. А ей не то чтобы очень хотелось это делать, но обстоятельства всякий раз складывались так, что без Надежды никак нельзя было обойтись. Поэтому Надежда Николаевна выработала свою собственную тактику обмана мужа: не врать в открытую, а слегка недоговаривать. Или умолчать.
Муж был человек чрезвычайно проницательный, Надежду успел хорошо изучить и заподозрил бы явное вранье. Вот и сейчас Надежда чуть помедлила, прежде чем ответить, и этого оказалось достаточно.
– Надежда! – строго сказал муж. – Сейчас же отвечай, пила ты лекарство или не пила?
– Да пила, – ответила она с досадой, видя, что вредный кот ушел от Сан Саныча и вспрыгнул на подоконник, поближе к фикусу, – конечно, пила…
Бейсик выразительно фыркнул и потерся боком о многострадальный фикус. Затем поглядел на Надежду ехидно и потрогал лапой сыроватую землю.
– Посмотри мне в глаза! – потребовал муж.
Надежда сделала над собой усилие и уставилась на мужа честными глазами. Это не помогло.
– Немедленно говори правду, ты выпила сегодня лекарство три раза?
– Ну, не три… – Надежда опустила глаза в пол, – не три, а только два…
Сан Саныч, ожидавший худшего, был так приятно поражен, что даже не стал ругаться. Кот по-прежнему демонстративно рыхлил фикус. Надежда Николаевна походила по комнате и, видя, что рыжий предатель наблюдает за ней исподтишка, показала ему ершик для пыли, свернутую газету и покачала ногой в шлепанце. Все три предмета успешно использовались при экзекуции: ершиком лупили кота по наглой морде, шлепанцем – по филейной части, а газетой куда придется. Разумеется, все это проделывала только Надежда, Сан Саныч своего ненаглядного Бейсика и пальцем не тронул бы.