Цветок фикуса
Шрифт:
Как во многих старых домах, квартиры шли не по порядку. На первом этаже были вторая и почему-то двенадцатая, на втором – четвертая и седьмая. На третьем оказались одиннадцатая и тринадцатая, и Стас застыл в растерянности, но Надежда показала ему на уходящий в сторону узкий коридорчик.
Этот коридорчик упирался в металлическую лестницу. Стас полез по ней и вскоре замахал Надежде: лесенка упиралась в дверь нужной им девятой квартиры.
– Тсс, – прошипел Стас, прижавшись ухом к двери, – они там о чем-то разговаривают!
–
Голос ее предательски дрожал: на самом деле Надежда была не очень уверена в благополучном исходе спасательной операции.
– Так чего же мы ждем? – Стас отошел от двери, пригнулся, выставил вперед правое плечо и бросился на дверь, как таран на крепостные ворота.
Надежда ахнула от испуга, смешанного с восхищением. Сила всегда вызывала у нее невольное уважение.
Под мощным ударом дверь квартиры не устояла. С громким треском она распахнулась. Стас по инерции пробежал еще несколько шагов по запущенной прихожей и налетел на противоположную стену. На этой стене висело большое старинное зеркало, которое от удара сорвалось с гвоздя и рухнуло на пол, со звоном разлетевшись на сотни кусков.
«Плохая примета!» – подумала Надежда.
Впрочем, думать о приметах было некогда. Где-то совсем рядом, может быть, в соседней комнате в эту минуту убивают Настю Рубинину, и только от нее и Стаса зависит жизнь девушки!
Из дальнего конца квартиры доносились два голоса: мужчина и женщина о чем-то спорили или ссорились… значит, Настя еще жива! Она еще борется за свою жизнь! Если бы у нее на голове был мешок, она не могла бы издать ни звука…
Надежда бросилась на голоса, Стас, тяжело топая, мчался следом.
– Куда вы? – пропыхтел он, нагоняя Надежду Николаевну. – Пропустите меня вперед, он очень опасен!
Стас оттолкнул Надежду, рванул дверь – они влетели в просторную кухню.
Там никого не было. Два голоса, мужской и женский, продолжали бурно ссориться.
Надежда Николаевна схватилась за сердце.
Она узнала эту ссору. Узнала эти интонации, да и сам текст был ей прекрасно знаком.
И тут же, подтверждая ее догадку, голос диктора произнес:
– Вы слушаете передачу «Театр у микрофона». Сегодня в нашей программе пьеса Шекспира «Укрощение строптивой» в постановке Новосибирского драматического театра…
Рядом с дверью на низеньком столике стоял включенный репродуктор.
– Блин! – завопил Стас, вертясь волчком и оглядывая все углы. – Где же они?
– Во всяком случае, не здесь! – Надежда выключила радио, и в квартире наступила гнетущая тишина.
За следующие две минуты они обежали все комнаты.
В квартире не было ни души.
Встретившись в прихожей, засыпанной осколками разбитого зеркала, Надежда и Стас переглянулись.
– Перехитрил, гад! – выдохнул Стас. – Опять уйдет!
– Самое ужасное, что он успеет убить Настю! – пробормотала Надежда.
До конца рабочего дня оставалось полтора часа.
Настя машинально работала, развешивала конфеты, красиво упаковывала их, улыбалась покупателям.
На душе у нее было неспокойно.
Из головы не выходила та странная женщина, которая зашла сегодня в салон и пыталась предупредить ее об опасности. Она сказала, с Таней Ермаковой случилось несчастье…
Настя вспомнила, что уже недели две не разговаривала с Татьяной, даже не перезванивалась с ней. Надо будет непременно позвонить, убедиться, что у нее все в порядке.
Покупатели, как назло, шли сплошным потоком, не оставляя ни минуты свободной.
Но та женщина говорила также про Лену Серебровскую… Про Лену Настя слышала, с ней действительно случилось что-то ужасное. Неужели в словах этой странной женщины есть доля правды? Да не может быть, просто многие слышали об убийстве Серебровской и выдумывают теперь всякие ужасы…
Хотя откуда та женщина могла знать, что Настя знакома с Татьяной и Леной?
– Настя, – окликнула ее хозяйка, – поступил срочный заказ, детский праздник на улице Римского-Корсакова. Собирайся, поедешь прямо сейчас. Марина тебя заменит.
– Да, но у меня встреча после работы… – начала Настя, но Ангелина Васильевна перебила ее:
– Тебе деньги нужны?
– Нужны, – вздохнула Настя.
Деньги ей были нужны всегда, в этом Ангелина права. А сейчас они были особенно нужны, потому что Дениске выписали дорогущее австрийское лекарство, которое должно укрепить его слабые сосуды…
– Хорошо, Ангелина Васильевна, – проговорила Настя и отправилась в подсобку переодеваться.
Игорь уже дожидался ее в кабине микроавтобуса.
Настя села рядом с ним, откинулась на мягкое сиденье, чтобы отдохнуть хотя бы полчаса, перед тем как снова приступить к работе…
Настя любила детские праздники, поскольку заканчивались они пораньше, чем корпоративные вечеринки, но иногда здоровые, веселые, шумные дети из обеспеченных семей заставляли задумываться о том, чего лишен ее Дениска.
«Ничего, – думала Настя, прикрыв глаза, – может быть, это лекарство поможет, и у нас тоже все будет в порядке…»
Игорь, как все водители, обожал какие-то полублатные песни, и сейчас из динамиков лился хриплый нетрезвый голос, который с надрывной тоской пел о Владимирском централе.
Наконец машина остановилась.
– Ты уверен, что это здесь? – Настя оглядела старый дом, в котором светилось всего несколько окон.
– Адрес этот. – Игорь пожал плечами, сверился с накладной. – Только никто не встречает…
– Я поднимусь в квартиру, уточню, чтобы зря не таскать оборудование, – предложила Настя.
Игорь в ответ проворчал что-то нечленораздельное.
Она вошла в подъезд, удивившись, что тот не закрыт ни на домофон, ни на кодовый замок.