Цветок мака
Шрифт:
— Эвальд, положи мои вещи! — зло сказала я. — Это все, что у меня есть.
— За комнату я рассчитаюсь, не волнуйся. Думаю, еще несколько дней мы здесь точно пробудем, — торопливо сказал он. — И вот еще, чтобы тебе было, на что поесть.
Он небрежно вытащил из кармана горсть монет и высыпал их на одеяло. Это оказалось настолько унизительным, как будто он действительно заплатил мне за ночь, с ним проведенную. Впрочем, он ведь действительно заплатил. И собирается платить и дальше.
— Все, я убежал, — деловито сообщил он мне. — Не хочешь сказать на прощанье «Эвальд, я буду скучать, возвращайся скорее»?
— Верни мне вещи, — глухо повторила я. На успех я и не надеялась.
— Верну в обед, — довольно хохотнул он.
И наконец
Убрать пятна с постельного белья было просто — такие бытовые заклинания выходили у меня всегда отлично. Оставлять свою кровь нельзя, это мне внушили еще в раннем детстве. Тем более, такую кровь. Вещей у меня теперь было немного — только то, что на мне. Но я все равно окинула взглядом комнату, не оставила ли чего. Деньги продолжали валяться на кровати. И внезапно меня такая злость взяла. Я села за бюро, достала чистый лист бумаги и вывела:
«Ваше Высочество, к сожалению, я не знаю, сколько стоит ночь, проведенная с принцем, но надеюсь, что взятые вами мои вещи вполне ее компенсируют.».
И пусть они встанут ему поперек горла. Там были все мои артефакты, кроме одного — сбивающего поиск, его я не снимала и не отключала даже на мгновение. Что ж, будем считать это платой за собственную свободу. Планы Эвальда на меня были ничуть не более привлекательными, чем планы Гренета. Мой бывший жених казался даже более порядочным. Он хотя бы собирался взять меня женой, пусть и шестой. А этот гармский кот… Я зло захлопнула за собой дверь, за которой оставила теперь уже всю свою прошлую жизнь.
Глава 14
Эвальд
Никогда бы не подумал, что под внешней сдержанностью этой полуорчанки может скрываться такая страсть, такой огонь, опалявший меня не хуже настоящего. Губы ее призывно шептали что-то на орочьем, для меня непонятное, но оттого не менее влекущее и дурманящее не хуже крепкого вина, ее тело звало и манило меня так, как ни одно прежде. И я бы даже решил, что нынешняя моя партнерша имеет значительный опыт, если бы не оказался у нее первым. И это было таким же драгоценным подарком, как она сама. Подарком судьбы. Разворачивать его, снимая все эти ненужные обертки вокруг ее восхитительного тела, было для меня настоящей пыткой. Только тонкая грань удерживала меня от полного погружения в свои ощущения. Я боялся причинить ей вред, сделать больно и плохо. Обрушившаяся на меня лавина чувств, возникавших от ее прикосновений, ее странных слов, ее запаха, была столь сильна, что туманила мозг и пьянила не хуже вина. Я хотел быть с ней вновь и вновь, даря радость и наслаждение нам обоим, но пришлось сдержать свои аппетиты, я же прекрасно понимал, что для девушки в первый раз такое просто опасно. Видимо, Джансу испытывала те же чувства, что и я, как как внезапно ее затрясло от сдерживаемых желаний. Я обнял ее и попытался успокоить как мог, она начала от меня отстраняться, но я ее не отпустил — мне же совсем не жалко поделиться с ней своим теплом и уверенностью. Я шептал ей всякие глупости, которые так любят выслушивать женщины от своих любовников, и, похоже, это ее вполне утешило, она затихла и не шевелилась. Я умиротворенно вдыхал ее запах и думал, как это прекрасно, что мы встретились, что судьба не развела нас. В руках моих она лежала так уютно, что я невольно уткнулся в ее волосы и уснул, да так крепко, что чуть не проспал время, когда надо было возвращаться во дворец. Я осторожно собирался, чтобы не потревожить ее сон, как вдруг заметил на щеке дорожку от слез. Бедная девочка, она думает, что я теперь ее брошу. Но это совсем не так! Я решил сразу прояснить наши отношения. Я теперь — ее защитник ото всех, даже от ее родственников. Джансу запротестовала, это было так трогательно, что она не хочет меня обременять. Но слово гармского принца твердое. Сказал, позабочусь — значит, так оно и будет. Ее упрямство начинало меня несколько беспокоить, а времени, как назло, совсем не было. С деда станется при моем опоздании прислать за мной кого-нибудь из дворца, идти мне надо было срочно, даже уже не идти — бежать. Уговаривать девушку было некогда, так что я просто подхватил ее дорожный мешок. Без него она точно не уйдет, вон как переживала, когда мы ехали по Степи. Она начала возмущаться еще сильнее, а я понял, что оставил ее совсем без денег, и это как-то нехорошо с моей стороны получается. Чтобы финансы ее не волновали, я решил поступить следующим образом. Я высыпал из одного кармана все, что там было, и предупредил, что комнату эту я оплачу еще на несколько дней и что в обед я непременно появлюсь. Мне так хотелось услышать от нее «Эвальд, я буду тебя ждать», но мой осторожный намек просто проигнорировали.
По улицам я уже бежал, не думая о сохранении достоинства представителя монаршего семейства, все равно я под воздействием артефакта неузнаваем, а длиннющую дедову нотацию по поводу опоздания выслушивать не хотелось. Особенно в такой день. Сердце мое пело, перед глазами постоянно вставало лицо Джансу, такое, каким оно было в ночь нашей любви, и жизнь казалась просто прекрасной.
В кабинет к деду я влетел с боем часов, поздоровался и гордо на него посмотрел. Вот, как и обещал, пришел вовремя. Он хмыкнул:
— Надо же, в кои-то веки действительно не опоздал. Это что? — он кивнул в сторону моей ноши — дорожного мешка Джансу.
— Да так, ничего особенного, — небрежно ответил я. — Просто взял поносить.
— Делать тебе действительно нечего, если уж носильщиком подряжаешься, — недовольно сказал он. — Держи, — и передал мне папку, в которой я обнаружил листочки с портретами и описаниями девушек.
— Это что? — недоуменно спросил я.
— Я распорядился предоставить тебе всю информацию о незамужних дворянках брачного возраста, — невозмутимо ответил дед. — Разложены в порядке родовитости. Сверху лежат описания тех, кто владеет магией.
И меня такое отвращение взяло при мысли о том, что придется делать какой-то выбор, просматривать всех этих девиц, подходящих мне по происхождению и положению. Я попытался представить рядом с собой ту, чье описание лежало сверху. И, казалось бы, внешне она была вполне неплоха, а меня вдруг затошнило только от мысли, что у нас с ней что-то может быть.
— Мы совсем не об этих бумагах вчера говорили, — я торопливо захлопнул папку и бросил ее на стол. — Ты говорил о проверке документов по налогам.
— Так я же вижу, что пока не женишься, толку от тебя не будет, — мрачно сказал он мне. — И совсем необязательно, что он появится, когда наконец случится это знаменательное событие. Мне просто страшно оставлять страну вам с Краутом, настолько вы безответственные.
Мне почему-то вспомнилось удивление Джансу при моих словах об отсутствии у меня обязанностей. Дед действительно работает с утра до ночи, почти не оставляя себе времени на отдых, а мы с папой ему и не помогаем совсем. Я впервые подумал о том, что он ведь не так уж и молод, и ему должно быть довольно тяжело нести такую нагрузку, которая становилась еще тяжелее от того, что разделить ее было не с кем.
— Ты хоть просмотри описания, — недовольно продолжил дед. — Все же люди старались, столько документов пересмотрели, в Магическую Академию запросы посылали.
— Я посмотрю, — твердо ответил я. — В свободное время. Все равно дело это небыстрое, да и трудно совместить в одной девушке все нужные нашей семье черты.
— Нашей семье в твоей будущей жене только одна черта необходима, — проворчал он.
— Какая? — заинтересовался я.
— Наличие мозгов. Остальное для королевской семьи не столь существенно.