Цветок в пыли. Месть и закон
Шрифт:
Габбар ехал не спеша. Он лениво свесился в седле, довольный выполненной работой. Убийца издалека увидел мальчика, но не спешил, он знал, что ребенок скован страхом и не может сдвинуться с места.
Оцепеневший Рам смотрел на приближающееся четырехногое чудовище, извергавшее смертельный огонь. Качели издавали протяжный железный скрип. Этот звук плыл над помертвевшей землей.
Убийца медленно снял с плеча винтовку. Он смотрел в широко раскрытые глаза ребенка сквозь прорезь прицела. Палец существа, потерявшего права называться человеком, лег на спусковой крючок…
Лязгнув в последний раз, запыленный поезд застыл на станции. Тхакур сошел на платформу, с удовольствием оглядывая знакомую местность. Кому-то она показалась бы убогой, выжженной солнцем землей, но это была его родина.
После одной из операций начальник посоветовал инспектору отправиться в отпуск. Тхакур был ранен, и, хотя он оставался в строю, сабельный удар давал о себе знать.
В городе он накупил подарков для своих домашних. Больше всего, конечно, для любимого внука. Тхакур обожал мальчика, баловал его, и Рам был очень привязан к деду. В лучшем детском магазине инспектор нашел отличный конструктор для ребенка и железную дорогу с паровозом, вагонами, из которых выглядывали пассажиры, со станциями и мостами через реки, О таком подарке мечтает любой мальчишка, да и сам инспектор не против был бы поиграть в эту замечательную дорогу вместе с внуком.
Тревога закралась в его душу, когда он увидел толпу крестьян, собравшуюся возле усадьбы. Они расступались перед ним, отводя глаза в сторону. Все молчали. В полной тишине Тхакур дошел до порога дома и здесь увидел страшную картину, которая будет стоять у него перед глазами до самой смерти: на каменных плитах лежали тела, укрытые с головой белыми простынями, сквозь которые проступали кровавые пятна.
Тхакур почувствовал, что рассудок покидает его. Исчезли все привычные ощущения жизни. Он не воспринимал краски, звуки, в сознание намертво врезались какие-то ненужные мелкие впечатления: сухой лист, прилепившийся к одному из красных пятен, завернувшийся край простыни, обнаживший пожелтевшую босую ногу со сбитыми в кровь пальцами; трещина в каменной плите, которую он не замечал раньше…
К нему, молитвенно сложив руки, подошел Рамлал с почерневшим от горя лицом. Он упал к ногам господина и зарыдал, но Тхакур не слышал причитаний. Он перешагнул через бившегося в рыданиях слугу и медленно пошел вдоль тел, выложенных в ряд, считая на ходу: «Один, два, три, четыре… Четыре?»
— Ратха в больнице… — шепнул кто-то из толпы.
Тхакур, не отрываясь, смотрел на самый маленький труп. Неизвестно откуда налетевший ветер принялся назойливо теребить покрывала. Казалось, что под ними шевелились живые люди, они будто пытались встать, но инспектор уже понял, что они никогда больше не поднимутся.
Ветер тоскливо завыл, забрасывая тела высохшими листьями, и вдруг сорвал все покрывала, кроме одного. Тхакур взглядывался в лица дорогих ему людей. Они были пугающе узнаваемы, но Тхакур видел, что это было лишь внешнее сходство, они принадлежали теперь другому миру.
Ветер никак не мог снять покрывало с единственного закрытого тела. Оно было таким маленьким, что простыня обернулась вокруг него. Тхакур знал, что он должен сделать это, он должен откинуть саван и посмотреть в лицо любимому внуку. Инспектор медленно присел, протянул набухшую черными венами руку и откинул край простыни — лица у Рама не было.
— Габбар! — закричал Тхакур.
Вид обезображенного внука вывел его из оцепенения. Он бросился со двора, раздавив по дороге рассыпавшиеся подарки, вскочил на оседланного коня и поскакал в горы. Это был поступок невменяемого человека — один, без оружия… Однако Тхакур знал, что, если сейчас Габбар попадется ему навстречу, он разорвет его голыми руками. Он знал — если даже в него всадят обойму пуль, жизнь покинет его только тогда, когда он убьет Габбара.
Несущийся бешеным галопом конь проскакал по горной дороге, ведущей к тому месту, где скрывалась банда. Подкованные копыта прогрохотали по деревянному мосту, переброшенному через глубокую пропасть, — она будто разделяла расколотый мир на две половины. Здесь начиналось царство зла.
Узкая тропа петляла между торчащими из земли острыми обломками скал, похожими на клыки чудовища. Тут не было ни одной живой души, не слышалось даже пения птиц, лишь высоко над ущельем кружила черная стая ворон, оглашая горы громким победным карканьем. Они наблюдали сверху за всадником, снижаясь над ним плавными кругами, как бы предупреждая о том, что в ущелье появился чужой, справедливо рассчитывая на награду.
Мерзкие птицы легко различили чужака. Перед тем, как сойти с поезда, Тхакур переоделся в красивый светлосерый ширвани — длинный пиджак со стоячим воротником и длинным рядом жемчужного цвета пуговиц. Праздничная одежда окрасилась красным — со скалы спрыгнул бандит, скрывавшийся в засаде, и с лету ударил инспектора прикладом ружья по голове. Он упал с коня в гудящую колоколами кровавую бездну, и это падение длилось бесконечно долго…
— Облейте его водой! — приказал Габбар своим подручным, бросившим у его ног бездыханное тело Тхакура.
Один из разбойников, покряхтывая от натуги, вылил на инспектора полное ведро воды. Тот застонал и открыл глаза. Его подняли, встряхнули и подвели к главарю. Глаза раненого горели таким огнем, столько ненависти было во взгляде, что Габбар невольно вынул саблю из ножен.
— Ну, Тхакур, я же говорил, что мы еще встретимся! Вот и настал этот день! — Главарь засмеялся, наслаждаясь полной властью над беззащитным врагом. — Я сделал так, чтобы ты сам пришел ко мне, и ты попался в мою ловушку!
— Изверг! Убийца! — выкрикнул Тхакур.
Эти крики еще больше развеселили Сингха.
— Громче! Кричи громче! Я тебе разрешаю. Помнишь, когда-то я молил тебя о пощаде? Теперь пришла твоя очередь. Если ты хорошо попросишь, я, пожалуй, сохраню тебе жизнь. — Он встал перед Тхакуром, поигрывая саблей. — Ну, начинай… Не хочешь? Что ж, может быть, у тебя есть последнее желание? Ты говори, не стесняйся, здесь все свои! — и обвел широким жестом ряды бандитов.
Габбар, несмотря на то, что противника держали за руки двое дюжих головорезов, старался не приближаться к инспектору. Он знал, на что способны отчаявшиеся люди.
Тхакур плюнул ему в лицо. Разгневанный убийца, потеряв осторожность, подскочил к нему, замахиваясь саблей. Нечеловеческим усилием Тхакур вырвался и ударил главаря. Тот отлетел далеко в сторону, рухнул на камни. Град ударов обрушился на инспектора. Озверевшие бандиты били его ногами и прикладами, стараясь попасть в голову или по почкам. Телохранители подняли оглушенного хозяина, мотающего головой. Когда он очнулся и выплюнул выбитые зубы, трудно был узнать Габбара, он окончательно потерял человеческий облик: скалясь окровавленными обломками зубов, вытер тыльной стороной ладони обильно стекающую красную пену и зарычал: