Цветок виселицы
Шрифт:
— Так когда мы с тобой поедем за Даниэлем?
Дан вскрикнул и обнял ее. Они плакали, прижавшись друг к другу, пока не успокоились настолько, чтобы вернуться в дом.
В тот же вечер они рассказали о том, что у Дана есть сын, всем членам семьи. После возгласов удивления и бесконечных расспросов все решили, что маленький Даниэль — самый желанный гость в их семье. Больше всех радовалась Виллему, она тут же стала придумывать разные невероятные затеи, чтобы порадовать Даниэля. Сын ее внука, ее правнук! Доминик тоже был растроган. Его род не пресечется на Дане! Род повел
Они тут же решили, что мальчик должен сохранить имя Ингридссон. Оно будет напоминать о сильной и смелой женщине, которая хоть и была отмечена печатью, но победила трудности ценой собственной крови и пота.
Дан хотел поехать за Даниэлем один, но Маделейн заявила, что поедет вместе с ним. Она никогда не встречалась с их норвежскими родственниками и ей было по-женски любопытно увидеть Ингрид, к которой она, вопреки ожиданию, относилась не как к сопернице, а как к несчастной и в высшей степени достойной женщине.
Кроме того, она хотела, чтобы Даниэль познакомился с ними обоими, прежде чем покинет свой дом. И в этом она, безусловно, была права.
Дан и Маделейн пробыли в Норвегии десять дней. Задерживаться дольше они опасались из-за риска заразиться чахоткой и привезти ее в Швецию. За Даниэля бояться было уже бесполезно, им оставалось только надеяться, что он еще не успел заразиться. Во всяком случае, вид у него был совершенно здоровый.
За эти дни Дан выкроил время и навестил в Кристиании своих коллег. Первый раз он поехал туда один. Там с большим пониманием отнеслись к его просьбе найти занятие для его способной родственницы. Поэтому он съездил туда еще раз, уже в сопровождении Ингрид, чтобы представить ее своим коллегам, которые признали в ней исследователя. Может, ее знания были и не столь обширны, как у Дана, но ее способность проникать в самую суть предмета и делать неожиданные выводы произвели на них благоприятное впечатление. Они решили поручить Ингрид работу по каталогизации растений, она могла заниматься этим дома, а раз в неделю приезжать в Кристианию, чтобы работать в научной лаборатории.
Дан посмеивался про себя. Его кабинетные коллеги расцвели на глазах и уже с восторгом ждали очередного приезда Ингрид. Она же была счастлива, что попадет в новое окружение и узнает новых людей. Там был один молодой ученый ее возраста… Дан заметил, как они с Ингрид тайком поглядывали друг на друга.
По дороге домой Ингрид не могла опомниться от счастья и болтала без умолку. Вдруг она оборвала поток слов.
— Дан, негодник, ты сделал это, чтобы я не так тяжело переживала разлуку с Даниэлем!
— Я об этом и не думал! — Дан сидел в коляске между Ингрид и Маделейн и правил лошадью. — Но если тебе это поможет, буду только рад.
— Так ведь и Швеция тоже не на краю света. Если тоска по сыну станет для тебя невыносимой,
— Вы оба так добры ко мне! — всхлипнула Ингрид. — Но как бы я ни тосковала по Даниэлю, теперь душа у меня будет спокойна.
— Конечно. Мои родители ждут его не дождутся. Я уж не говорю о бабушке и дедушке.
— Помни, Ингрид, хотя Даниэль мне уже дорог, я никогда не стану соперничать с тобой за место в его сердце, — сказала Маделейн, тонко чувствующая все оттенки настроения. — Он — твой, ты — его мать, и я всегда буду помнить об этом. Просто у нас он найдет дом, пока в этом будет необходимость.
Ингрид отвернулась.
— Кажется, у меня опять начался насморк, — сказала она изменившимся голосом и прикрыла лицо платком.
В день отъезда она пришла к Дану и Маделейн с тщательно завернутым свертком.
— Возьми это, Дан, — попросила она.
— Что это?
— Я знаю, тебе это не понравится, но он принадлежит Даниэлю. Это совершенно бесспорно. Не знаю почему, но он все время охраняет его. Только благодаря ему Даниэль остался жив.
— Корень мандрагоры? — Дан отпрянул от свертка.
— Да. Он помогает Даниэлю всякий раз, когда с ним случается беда. Пусть Даниэль пока его не носит, он еще слишком мал, только прошу тебя, следи, чтобы корень всегда был поблизости от него. Но Даниэль не должен об этом знать.
Дан неохотно взял корень.
— Ты уверена, что это необходимо?
— Уверена! Я так стремилась завладеть корнем мандрагоры, потому что считала, что он принесет мне счастье, но он служит только Даниэлю, хотя наш сын и не отмечен печатью Людей Льда.
— Корень мандрагоры никогда не приносил счастья отмеченным печатью.
— Ты прав. Но он всегда принадлежал Людям Льда. У меня есть одна догадка… Нет, конечно, это глупо, но если не ошибаюсь, Тенгель Злой не смог удержать этот корень?
— Не смог.
— Значит, можно предположить, что корень действует против его злой силы?
— Во всяком случае, он никогда не помогал тем, кто был создан по образу и подобию Тенгеля Злого. Ты меня убедила, Ингрид, я буду хранить его как зеницу ока. Когда-то он до безумия напугал меня, но теперь я сохраню его для Даниэля.
— Спасибо, тогда мне больше не о чем тревожиться. Теперь я могу со спокойной душой соблазнить твоего молодого коллегу из Кристиании!
— Думаю, это не займет у тебя много времени! — Дан засмеялся. — Кланяйся всем в Элистранде. Меня так обрадовало, что Броня с Йоном ждут ребенка. Правда, иметь дедушкой Ульвхедина… Но будем надеяться, что все кончится благополучно.
Маделейн улыбнулась.
— Я в этом не сомневаюсь. Если в роду Людей Льда все отмеченные печатью такие, как Виллему, Ульвхедин и Ингрид, вам не на что жаловаться.
— Не все отмеченные печатью такие, как мы, — серьезно сказала Ингрид. — Да и нам пришлось вести изнурительную борьбу с собственными дьявольскими наклонностями, даже вспоминать не хочется…
Наконец наступила трудная минута прощания с Даниэлем.
Никто не знал, надолго ли.