Цветок виселицы
Шрифт:
Даниэль долго молчал, наконец спросил:
— Эта женщина сказала, что Люди Льда находились очень близко от источников жизни, кажется, так?
— Да, это ее слова.
Взрослые видели что Даниэль напряженно над чем-то размышляет.
— Тогда, кажется, я догадываюсь, что там случилось, — вдруг сказал он.
Дан улыбнулся.
— У нас у всех есть свои предположения. Знаешь, Вендель, мне уже давно хотелось поехать в те края, где ты провел столько
Вендель загорелся было надеждой, но здравый смысл тут же возобладал в нем.
— Нельзя. Ты не получишь разрешения на такую поездку.
— Но ведь я ученый. Думаю, что экспедицию в арктические районы Сибири одобрит даже русский царь.
На лице Венделя отразилась борьба: он и хотел, и боялся надеяться на это.
— Тогда я поеду с тобой, отец! — сказал Даниэль.
— Ты? Но тебе только тринадцать лет!
— Так ведь ты не завтра отправишься туда, — спокойно возразил Даниэль.
— Ты прав. На подготовку такой экспедиции уйдет не меньше года.
— Тогда ты посетишь также и самоедов-юраков? Они еще называют себя ненцами? — едва слышно спросил Вендель.
Дан накрыл своей рукой руку Венделя, лежащую на столе.
— Ради этого я и поеду, — сказал он. — У меня три задачи. Во-первых — научные наблюдения. Во-вторых — попытаться выяснить, где твой ребенок. И в-третьих — попробовать раскрыть тайну Таран-гая, Людей Льда и Тенгеля Злого. Но самое главное — твой ребенок.
Венделя начал бить озноб. Однако Даниэль сумел вернуть его к действительности.
— Нам бессмысленно ехать туда, не зная языка, — заявил он. — Русский я могу, конечно, выучить в Уппсале, а как быть с другими языками? Там, кажется еще два?
— Да, но юраки и тарангайцы вполне понимают друг друга. Достаточно знать юракский. И тут я могу тебе помочь.
— Подождите, подождите, если не ошибаюсь, всю поездку задумал я. Вы уже забыли об этом? — возмутился Дан.
Но Даниэль и Вендель его не слушали. Они уже договаривались об уроках юракского языка для Даниэля.
Дан смотрел на них и с обидой, и с любопытством. Потом начал прислушиваться к их разговору. Ему и самому было бы не вредно научиться объясняться по-юракски.
К приезду Ингрид и ее мужа Даниэль уже имел изрядный запас слов этого диковинного языка, все, что Даниэль не успел выучить, Вендель записал для него. Пусть осваивает язык дальше!
Ингрид возмутилась:
— Вы решили послать туда моего бедного мальчика?
— Конечно, нет, Ингрид, — успокоил ее Дан — Даниэль в это время играл с Эрьяном и не мог его слышать. — Туда еду только я. Но мы пока
— Но он только и бредит поездкой. И чем раньше вы туда поедете, тем лучше, так он считает! — сказала Ингрид.
— Это пройдет. Вспомни себя в этом возрасте: как вспыхнешь, так и остынешь.
Дан не убедил Ингрид, но она решила пока оставить этот разговор, ей было что обсудить с Даном.
— У Даниэля на спине на лопатках такие страшные шрамы. Он сказал, что получил их в школе. — Ингрид вопросительно посмотрела на Дана.
— Да, поэтому я и забрал его оттуда. Учитель избил его за то, что он заступился за двух мальчиков.
— У него не было с собой корня мандрагоры?
— Нет, корень оставался дома, в школе он мог бы пропасть. К тому же Даниэль еще ничего не знает о нем.
— Он должен был носить его на себе. Всегда. Тогда бы этого не случилось! Где сейчас корень?
— У меня. Ты заберешь его в Норвегию.
— Хорошо, только отдай его мне так, чтобы никто не видел, — шепнула Ингрид. — Эрнст ничего не знает о нем.
— Почему же я слышал, как он называл тебя своей ведьмой?
— Это за мой облик. Он не знает, что я и в самом деле умею колдовать. Однажды я попыталась рассказать ему об этом, но он только смеялся. Эрнст не верит в чудеса.
— И ты не показала ему, на что ты способна?
— Нет, я не хочу потерять его! Он дает мне все, что только может дать мужчина: он мой верный защитник и помощник, интересный собеседник и нежный любовник.
— Надеюсь, ты любишь его? — тихо спросил Дан.
— Люблю, но по-своему, — призналась Ингрид. — Как я люблю Даниэля, родных и всех, кого считаю достойными своей привязанности.
— Ну, это не так-то мало. С твоей любовью к близким не сравнится ничто, ты любишь их самозабвенно. Но, наверное, правильно про тебя говорят, что ты, как и Суль, не способна страстно влюбиться в мужчину.
Ингрид опустила голову.
— Я тоже так думаю. Я горячо люблю своих близких, в том числе и Эрнста. Но настоящей, безумной страсти к мужчине я никогда не испытывала. Я только слышала про такое.
Дан искоса посмотрел на нее.
— Так оно, пожалуй, и лучше. Я не хотел бы увидеть Суль или тебя, пылающих страстью к мужчине. Это было бы опасно для всех.
— Наверное, ты прав, — серьезно согласилась Ингрид. — Хотя Суль и так была достаточно опасна. Надеюсь, про меня этого не скажет никто.