Цветок яблони

Пехов Алексей

Вир задумчиво подвигал челюстью:

– Отбрасывая логику и понимая, что это сказка, ибо в реальности ни один нормальный человек не поверит демону, фермер взял нож и начал резать овец, чтобы найти сокровище?

– Ну, логику можно не отбрасывать, – на ее губах появилась едва заметная улыбка. – Даже в реальности полно людей, кто верит шауттам, ибо те мастера лжи. Но путь твоих мыслей совершенно верен. Да. Фермер уничтожил все свое стадо, но так и не нашел драгоценности. Не собираюсь совершать подобную глупость.

Она не смогла его полностью убедить.

Несмотря на молодость, Вир прекрасно понимал, что стоит на кону. И ему не хватало мнения Нэ. Возможно, в ее отсутствие, самое взвешенное и правильное решение может принять лишь один человек.

Мильвио.

Бланка, услышав это, обреченно вздохнула и неохотно склонила голову, не желая больше переубеждать:

– Что же. Попробуй пообщаться с ним, если он готов сейчас слушать хоть кого-то. Но не забывай кое-чего.

Она помедлила, выбирая правильные слова:

– Мильвио, в отличие от нас, ведет войну. Она длится не год и даже не столетие. Он другой. Возможно, никто из нас не осознает, насколько другим может быть человек, живший сразу в двух эпохах и видевший то, что многие считают далеким прошлым. Он проделал долгий путь, за столетия, уверена в этом, повстречал и проводил множество друзей.

– Намекаешь на то, что у него своя игра? – нахмурился Вир.

– Не на это, – мягко возразила Бланка. – Я доверяю ему. Или хочу доверять, что означает почти то же самое. Но я повторюсь, великий волшебник ведет войну и не скрывает, что это самое важное для него. Он предельно честен со всеми нами. Не стал скрывать, что хочет использовать меня в своих планах. Мильвио не лживый змей, но будет добиваться победы, вполне возможно, любыми способами. И как он использует тебя, после того, как получит знания Храма? Или Лавиани? Подумай об этом прежде, чем делать последний шаг. Ты станешь уязвим.

И теперь он думал. Мысли были странно тяжелыми, неповоротливыми, словно несколько огромных валунов, пытавшихся притереться друг к другу. Наконец, решившись, он швырнул птичку в густой мрак перед собой. Та вздернула нос в мрачное низкое небо и, пролетев с пяток ярдов, ухнула вниз, упав в вонючий, чуть дымящийся после ухода Пьины речной ил.

– Мда. Удачи у тебя меньше, чем у обезьяны щедрости. – Слева от него, шагах в пяти, опираясь на перила, стоял человек, ранее сидевший у основания памятника Родриго Первого.

Вир взглянул ему в лицо, легко различая детали сквозь мрак.

– Подозреваю, что проблема не в удаче, а в кривых руках. Хочешь испытать свою?

Он протянул незнакомцу второй бумажный лист, уже сложенный вдвое. Тот ничуть не удивился, даже кажется хмыкнул себе под нос c довольным видом, взял предложенное. Стал не спеша и аккуратно складывать птичку, сосредоточив на ней все внимание и, казалось, забыв о существовании Вира. Обстоятельно загибал уголки, несколько раз проводил пальцами по ним, вертел в руках словно разгадывал головоломку.

Ученик Нэ не мешал и заработал быстрый взгляд, на миг оторвавшийся от поделки.

– Удивительный ты человек, – сказал ему незнакомец. – Не трус.

– Как ты понял, что я догадался?

Странная улыбка исказила лицо, оставив нетронутой обожженную половину.

– Твое сердце забилось чаще, ладони и загривок чуть вспотели, дышишь иначе. Но не ударился в панику. Не бросился прочь. Не побежал. Полагаю, услышал говор Пубира.

– И местную поговорку о мартышках. Встречу с земляком в такое время в таком месте с трудом можно назвать случайной. Ты из Ночного клана.

Вопроса не было, так что мужчина не стал отвечать. Его молчание говорило куда больше, чем любые слова. Готовая птица ушла во мрак, встала на крыло и полетела вдоль русла, подхваченная внезапным ветром.

– Я Шрев, – представился гость из Пубира.

Еще несколько месяцев назад Вир не знал бы, как отреагировать на такое. На человека, от которого Нэ просила его держаться как можно дальше. А теперь он просто стоял, смотрел на уходящую вдаль птицу.

– Еще интереснее, – этот Шрев, именем которого пугали все преступное дно великого древнего города, говорил с удивительной вежливостью. Даже дружелюбием. – Твое сердце теперь вообще никуда не спешит. Удивительного ученика отыскала себе старуха.

– Могу я спросить, как ты нашел меня во всем… – Вир обвел рукой кладбище, в которое превращалась Риона. – …этом.

– Опыт. Я много раз искал тех, кто прячется. Но тут мне немного повезло. Люди, находящиеся под защитой клана, есть везде. Стоило спросить одних, затем других. Эти слышали то, те это. Несколько моих коллег странным образом исчезли, так что пришлось все делать самому. Я поставил на воротах людей, заплатил всем, кому мог. Но вот это, – Шрев коснулся своего обезображенного носа и потянул воздух. – Вот это помогло мне выйти на тебя. Я знал, что ты где-то среди уцелевших районов, а мост – последнее связующее звено города. Так что надо было просто ждать.

– Терпение – добродетель воинов, – Вир повторил слова, слышанные когда-то от Катрин. На его взгляд они неплохо подходили под ситуацию.

– О, я не воин. Моя работа куда более грязна, но я научился получать от нее удовольствие.

– За этим ты здесь? Убить меня?

– Убить? – его уцелевшая бровь поползла вниз, и Вир заключил, что Шрев хмурится, недоумевая от этого странного предположения. – Получать удовольствие от работы и превращать свою жизнь в нее вещи совершенно разные, парень. Я всегда следую путем практичности. Не вижу причин так поступать с тобой.

Практичность. В глубине души Вир начинал испытывать пробуждающийся гнев. Вот, значит как. Эта самая «практичность» лишила Бланку глаз. Шрев расслабленно опирался локтями о перила и, казалось, не замечал, как напрягся его собеседник.

– Твои проступки не так ужасны. Хоть ты и забрал вещь, которая тебе не принадлежит. Колокольчик.

Ученик Нэ не стал отпираться:

– И кому же, по-твоему, он принадлежит? Неужели тебе? Это собственность Нэ.

– Нэ – лишь часть куда большего. Ночного Клана.