Цветок яблони
Шрифт:
Колокол.
Звук.
Тоска.
Мерк шла через пустой город, опустив голову, не чувствуя умерших здесь в последние дни. Их нити были выжжены, дабы не дать пищу тому, кто пришел с той стороны.
Великая насмешка судьбы. Еще одна её ошибка. Сколько она их допустила со времен молодости? И одна страшнее другой. Попросила Моратана не трогать жителей и собственными действиями убила их всех. Так, что пришлось оставить на Аркусе чёрный шрам.
Они все приняли участие в этом. Мири плакала, когда плавились люди, исчезали дома,
Никого не осталось, кроме четверых переживших битву и их немногочисленных учеников.
Мерк ждали. Среди снега, холода, ветра. Двадцать два человека, облаченных в пурпур. Мужчины и женщины. Молодые, почти дети. Все, кто смог пройти бойни последних дней, закалить себя, выстоять и не сойти с ума от бесчисленных смертей.
Она увидела, что у Лутра разбито лицо, у Мар рассечена щека, а Гленн ранен и теперь его тело поспешно залечивает удар кинжалом в бок. Мерк не надо было спрашивать, что случилось.
Прекрасно знала что. Она предполагала такое развитие событий.
— Вы ответили? — спросила она.
— Диста заразила кожу напавшего на Гленна язвами, и больше они не пытались. Лишь угрожали, — произнесла Мар. — Проклятые таувины! За что они ненавидят нас?!
За нее. За то, что Мерк пыталась вернуть Мальта и потерпела неудачу. Привела город... мир к катастрофе.
Беловолосая некромант посмотрела в лицо каждому из учеников. Они сильны. Но в то же время так слабы. После войны и потому, что их двадцать два, а за Моратаном теперь больше шестидесяти, с учетом последовавших за ним воспитанников Мальта.
И противоречия растут как снежный ком. Первая кровь между теми, кто еще несколько дней назад был союзником, пролилась. Кровь — как ключ. Стоит появиться капле, и словно рушатся все замки. Все, что сдерживало. Выпустить следующую каплю становится гораздо проще. А потом и реку.
— Вы уедете. Сегодня. Сейчас. Через ворота, сперва на север, а после на восток. Через новое море, в земли, которые я называю Кариф. Там бесконечные леса и реки, вы сможете укрыться, пока их гнев не ослабнет.
— Наставница, мы не боимся их, — сказал Дакви, самый младший и самый талантливый.
— Это хорошо. Но ваша цель — постигать искусство, а не воевать с глупцами. Я разберусь с тем, что случилось, и все улажу. А потом присоединюсь к вам в пути. Вы же создайте город, чтобы нам было где жить.
— Как нам назвать его, наставница? — спросила чернобровая Даират.
Мерк улыбнулась, хотя это и далось ей с трудом. Она подумала, что, наверное, её улыбка ничуть не лучше оскала черепа.
— Назови в честь себя. Новый город тзамас будет так же прекрасен, как ты.
Несколько человек рассмеялись. Лутр ткнул Даират локтем в бок, подмигнул.
Колокол.
Звук.
— Просто держитесь от таувинов как можно дальше, пока я не приду.
— Мы сделаем, как вы сказали, наставница. Не сомневайтесь. Но не нужна ли вам наша помощь? — Дакви еще юн, и он так наивен, показывая свое беспокойство о той, кто в этом совсем не нуждается. — Господин Моратан...
— У моего брата есть причины для плохого настроения. Я решу эти проблемы. Вы многое умеете. Вы сильны. Я горжусь вами. И скоро мы снова будем вместе. Помните мой завет. Ведь вы помните?
— Бойся трогать волшебников, не используй их, перешагивай через них и иди дальше не оглядываясь, — прошептала Даират.
Мерк одобрительно кивнула:
— Больше мы не допустим такой ошибки. Никогда. А теперь ступайте. Прямо сейчас. Уходите из Аркуса, пока не пролилось еще больше крови.
И они ушли. Пурпур растаял среди белого ненастья белого города. Мерк проследовала по улице до конца и остановилась перед зданием, которое когда-то силой своего искусства создал Мальт.
Он был воином, но строил не грубо, а изящно. В каждом здании, колонне и шпиле, что выходили из-под его рук, чувствовалась любовь ко всему, что он делал. В Аркусе было много построек его работы. И ни одной, которую создала Мерк.
Строить она не умела.
Только разрушать.
Так ей сказал Моратан, и он был прав. Разрушение и смерть — её стихии.
Величественная колоннада, длинные крылья-надстройки, сорок ступеней, ведущих к массивным бронзовым дверям. Они, несмотря на вес, легко распахнулись перед ней и гулко, тяжело закрылись, отрезая холод поднимающейся вьюги, перерубая непогоду, словно острый нож веревку.
Зал встретил её разговорами, мгновенно стихшими, стоило ей появиться.
Тишина повисла тягостная, тревожная и неполная. Глухой шум разыгравшегося ветра за окнами, его вой звучали почти что зловеще.
Колокол.
Звук.
Даже он теперь казался странным и чужим.
Множество мраморных тумб оказались пусты. Большинство тех, кто некогда занимали их, сгинули на равнинах Даула, находясь на той или иной стороне в битве. Людей по меркам масштабов этого места осталась горстка. И все они были облачены в черное.
Знак траура по тем, кто ушел и никогда не вернется.
Пока она проходила под их взглядами, никто не сказал ни слова.
В том числе и ей. Не решились. И не посмели.
Здесь не было тепла. Уважения. Поддержки. Того, что прежде связывало их всех.
Лишь холод. Недоверие. Затаенный гнев.
Даже среди таувинов Мальта, всегда преклонявшихся перед ней.
Один из них, Оглен, все же решился и шагнул в её сторону. Но застыл, остановился, глядя куда-то за плечо тзамас. Она обернулась и увидела Милта.
Невысокий, поджарый, с простым, незапоминающимся лицом, кутавшийся в диковинный кружевной плащ, подаренный ему южным народом, он появился, как всегда, внезапно. Брат умел приходить словно бы из ниоткуда, оказываясь порой очень кстати в моменты, когда требовалась помощь.