Цветок Запада
Шрифт:
– Как ты считаешь, могли бы мы дойти до Лондона?
Сивард испуганно посмотрел на нее.
– Леди, это весьма рискованно. Беззащитные путники всегда рискуют жизнью, а сейчас тем более такие лихие времена. Вы смогли бы пройти так далеко?
– Наверно, смогла бы, но только в нормальной обуви.
– У нищих крестьян не может быть другой, – ответил Сивард.
Вокруг них грузили телеги, седлали лошадей. Все напоминало подготовку к походу.
Кроме того, они слышали из ближайшей кузницы металлический звон, как будто там приводили в порядок кольчуги и ковали мечи.
Ходили слухи, что король собирается расправиться с предателями, а Фицроджер верно служит королю. Возможно, он намеревается выступить против Ворбрика и Беллема?
Вокруг стоял оглушительный шум, но вдруг они расслышали вопли истязуемого человека. Имоджин сразу же вспомнила вопли Жанин и с помощью посоха поднялась на ноги. Неужели и здесь кого-нибудь насилуют? Нет, этого не может быть.
Толпа на время расступилась, и Имоджин увидела, откуда исходили эти истошные крики. Один человек был привязан к столбу, а другой бил его кнутом. Неужели здесь регулярно порют людей?
При каждом ударе кнута жертва издавала хриплый крик. Имоджин была поражена, что несчастный не потерял сознания, хотя его спина превратилась в сплошное кровавое месиво.
Мужчина, истязавший провинившегося, был обнажен до пояса, и девушка видела, как его натренированные мышцы сокращались при каждом ударе. Наконец палач остановился. Он стоял гордо, с высоко поднятой головой, словно лорд на приеме у короля, пока его жертву не отвязали и не унесли прочь. К столбу подтащили следующего человека. Солнце вышло из-за башни, и если раньше столб и все вокруг него было в тени, то теперь лучи солнца словно бы позолотили жертву и палача. Тело мужчины с кнутом казалось отлитым из золота, и его темные волосы стали отдавать в красноту.
Снова начал свою жестокую работу кровавый кнут. Имоджин отвернулась, она едва сдерживалась, чтобы ее не стошнило.
Нет, это место сущий ад на земле, и мне здесь не следует искать помощи, отчаянно подумала она.
– Мы уходим, – сказала она Сиварду.
– Что? Почему?
– Здесь так же ужасно, как и в замке Ворбрика.
Сивард схватил ее за руку.
– Почему? Из-за порки? Ваш отец тоже порол людей. Вы просто никогда не видели этого.
– Не так, как здесь, – протестовала Имоджин.
– Временами все происходило точно так же. Он слишком вас оберегал, леди. Сначала нужно узнать, какой проступок совершил человек, а потом выносить приговор.
Сивард позвал слугу, несшего поднос с кружками, наполненными элем.
– Эй, друг. Кого-то здорово здесь выпороли. За что?
– Пьянство, дед, но есть и еще одна причина – невыполнение приказов хозяина, – ухмыльнулся молодой шустрый парень.
– Пьянство? – зашипела Имоджин. – Он порет людей за пьянство!
Сивард в ответ только пожал плечами.
– Я говорил, что Фицроджер очень строгий господин, так оно и есть. Пьянство может принести много горя и бед.
Потом Сивард покачал головой и добавил:
– Подождите до завтра, леди, пока вы сами не увидите этого человека. Это просто сумасшествие – снова пускаться в путь, не выспавшись и не отдохнув.
Имоджин снова свалилась на мешок, понимая, что слишком устала, чтобы сдвинуться с места.
Неужели и ее отец приказывал пороть людей? Наверно, так оно и было, но она никогда не видела этого. Она жила совсем в ином мире.
Ее отец создал для нее этот блаженный мир, но теперь девушка понимала, что все это было иллюзией. Воины регулярно отправлялись из Каррисфорда воевать, но ей всегда старались представить все это как парад, а не жестокую кровопролитую баталию.
Имоджин приучали к роли благородной леди. И хотя она постоянно заботилась о раненых и больных, ей доверяли присматривать только за легко раненными и незаразными больными.
Ее жизнь в замке была сплошной идиллией и иллюзией. Теперь пришло время окунуться с головой в реальность.
Ее чудесное детство не подготовило ее к настоящей жизни. Сивард был прав: ей следует выждать и окончательно выяснить, что за человек этот Ублюдок Фипроджер.
Нахальный молодой человек с подносом снова пробирался мимо них. Он остановился.
– Возьми.
Парень подал им наполовину наполненный элем кувшин.
Сивард поблагодарил его и передал кувшин Имоджин. Она сделала большой глоток, чтобы смочить пересохшее горло. Ее не волновало, что из этого кувшина уже кто-то пил. Эль был хорошим. Это тоже говорило в пользу замка Клив. Она отдала кувшин Сиварду, и тот осушил его до дна, удовлетворенно крякнул и утер рот грязным рукавом.
Имоджин поняла, что ей стоит сделать то же самое, и осторожно утерлась грязной тряпкой. Потом девушка попыталась подняться на ноги. Она застонала, когда ей пришлось встать на распухшие израненные ноги, и быстро ухватилась за посох. Казалось, что после отдыха ей стало еще тяжелее стоять на ногах.
– Как хорошо, что мне приходится хромать, – бормотала она. – Попробуем выяснить еще что-нибудь.
Сивард посмотрел на ее ноги и тихо выругался.
– Леди, вы не должны…
– Мы пришли сюда, чтобы спасти Каррисфорд, – мрачно прошептала Имоджин.
Они принялись кружить по двору, заполненному народом, но старались держаться поближе к крепостной стене.
У Имоджин стало веселее на душе. Она слышала, как люди ругались и толкались, пробиваясь сквозь толпу, но чаще уступали друг другу дорогу, и шутки можно было слышать так же часто, как и ругательства.
Вдруг она почувствовала запах свежего хлеба, и у нее заурчало в животе. Они ничего не ели целые сутки, только пили воду, а сейчас ей достался добрый глоток эля.
– Не можем ли мы попросить немного хлеба? – шепнула она Сиварду.