Цветок Запада
Шрифт:
Через некоторое время Берту стало хуже, у него распухло лицо. Имоджин ничем не могла ему помочь. Он продолжал сжимать ее руку. Если бы у него было больше сил, он сломал бы ей пальцы.
Имоджин умолкла. Она опустилась на колени возле постели и стала молиться. Девушка поняла, что плачет, когда на распухшей руке умирающего увидела свои слезы. Она пыталась унять их, но не смогла. Потом вошел брат Майлс и начал читать молитвы:
– Хотя я иду под сенью смерти, мне не страшно, потому что ты, Господь, рядом
Конец наступил внезапно. Берт с трудом вздохнул и отошел в мир иной.
– Слава Иисусу Христу, – выдохнула Имоджин и положила голову на распухшую вялую руку Берта.
Кто-то поднял ее и повел прочь. Она с трудом поняла, что это Фицроджер.
– Тихо. Я давно наблюдаю за тобой. Здесь и моя вина тоже. Мне следовало бы учесть, что в твоих руках Берт мог растаять, словно воск.
Имоджин разрыдалась, а Фицроджер поднял ее на руки и понес. Она решила, что он посадит ее на лошадь, хотя у нее уже не оставалось сил для езды верхом. Но вместо этого он уложил ее на постель.
– Где мы?
– Это комната для гостей. Обычно женщины ночуют в специальном доме за пределами монастыря. Но мне удалось убедить добрых братьев, что ради твоей безопасности тебе лучше оставаться в стенах обители. Тебе было сделано исключение, потому что братия ценит благотворительность Каррисфорда. Но они поставили нам два условия. Первое, что я останусь с тобой, чтобы препятствовать безумным приступам похоти, присущим всем дочерям Евы. И второе, что мы ни в коем случае не совершим соитие, находясь на этой святой земле. Мне кажется, что нам не стоит беспокоиться по поводу любого из этих условий, правда?
Имоджин присела, у нее уже не оставалось сил, чтобы стоять.
– Нет, нам не о чем беспокоиться. Фицроджер подал ей деревянную миску и кубок.
– Здесь есть хлеб, сыр и мясо.
– Как хорошо! Имоджин принялась за еду.
– Как король? Он сильно злится?
– Он понял, что ты не собиралась удирать, и теперь он считает тебя благородной и христолюбивой женщиной. Сейчас его больше ничего не волнует, потому что нет никаких сомнений в реальности нашего брака, тем более он не сомневается в моей преданности. Его волнуют военные проблемы. Прибыл ответ от Ворбрика. Он выказал полное неповиновение.
– Король выступит против него?
– Он уже приказал осадить замок Ворбрика. Как только мы займем его, то сразу же двинемся на Беллема.
– И ты тоже поедешь?
– Конечно. Мне казалось, что тебя это обрадует.
– Как насчет Ланкастера? Я не хочу оставаться с ним.
– Не волнуйся. Когда я поеду, то граф и его люди отправятся вместе со мной.
– Наверно, он теперь нам не опасен, ведь он, кажется, поверил моей клятве.
– Я в этом не уверен. Он лишь затаил злобу, но окончательно не сдался. Мне кажется, что он слишком много времени проводит в обществе
Имоджин понимала, что желает знать Тайрон, и она ответила мужу:
– Я не говорила отцу Фульфгану, что я все еще девственница.
– Надеюсь, что это так. Но он мог догадаться.
– Не знаю…
– Тебе не нужно напоминать, – холодно сказал Тайрон, – что ты обещала избавиться от священника.
Девушка смутилась и отвела взгляд.
– Да, я так и сделаю, когда мы вернемся домой.
Фицроджер посмотрел на нее и сказал:
– Ты помнишь, что я говорил тебе? Наверно, нам так и придется сделать.
– Я понимаю тебя и согласна на все. Если нет другого выхода, возьми меня силой. Я не хотела бы стать женой Ланкастера. Наверно, в Англии есть кто-то, за кого бы я не задумываясь вышла бы замуж, но я такого еще не встречала, а тебя вот встретила.
Тайрон изумленно поднял брови, и девушка поняла, что выразилась довольно грубовато, но это прозвучало не более бестактно, чем все то, что наговорил ей муж. Фицроджер выдержал паузу и произнес:
– Мне все равно, что ты думаешь обо мне, лишь бы ты не нашла такого человека позже и не стала бы петь другие песни.
– Милорд, я сохраню верность брачному обету. Когда я обманула Ланкастера, это была первая и последняя лживая клятва в моей жизни.
– Я могу отвечать только за свои слова, но приложу все усилия, чтобы не разочаровать тебя.
– Я знаю, – тихо сказала Имоджин. – Поэтому я тебе и верю.
– Вот как? Тогда тебе лучше лечь спать. Уборная за дверью, а больше никаких других удобств здесь нет.
Имоджин сходила в уборную, потом вернулась и посмотрела на узкую кровать.
– Здесь нам вдвоем не уместиться.
– Я буду спать на полу. Я привык к такому… И потом, так будет спокойнее, нас не соблазнят плотские утехи, правда?
В его словах прозвучала явная ирония, и Имоджин поняла, что у ее мужа плохое настроение.
Может быть, его мучает похоть? – подумала она.
Имоджин оценивающе посмотрела на жесткую постель. Ей так хотелось покончить с неопределенностью. И еще она подумала, что, может, вдали от Каррисфорда и от ужасных воспоминаний все будет лучше, но она ни в чем до конца не была уверена.
Имоджин сбросила тунику и драгоценности и легла на кровать, не снимая другой одежды. Девушка видела, как Тайрон положил рядом с собой меч, а в углу комнаты заметила его кольчугу, шлем и щит. Он решил не расставаться с доспехами.
– Ты считаешь, что и здесь подстерегают опасности? – спросила его жена.
– Сейчас везде опасно. Поэтому я и служу Генриху. Англии нужна твердая рука, чтобы народ мог спокойно спать у себя дома.
– И ты считаешь, что он действительно справится с этим?