Цветущий Омут Конохи. Книга первая: Семечко

Ктая

— Подарок, — вот как он умудряется не просто бликовать очками, а очень выразительно показывать ими эмоции? — Ко вступлению в должность хокаге.

— Дать себя удушить? — у Шизуне только что яд с губ не капал.

— Излечить ее гемофобию, — снисходительно усмехнулся Кабуто. — Если разбить связку триггера с травмирующим воспоминанием, Тсунаде-химе снова сможет стать медиком.

— Тсунаде-сама никогда не переставала им быть! — полыхнула Шизуне.

— Ирьенин, который боится крови — очень жалкое зрелище… — Кабуто

поднял глаза к небу.

— Ты, прихвостень Орочимару!

— Чем и горжусь, — отпарировал Якуши.

— Интересно, а что нужно сделать, чтобы так разозлить баа-чан?

Ответил, что неожиданно, Хаку:

— Скорее всего, это какой-нибудь психотропный препарат, повышающий агрессию. Их не слишком сложно приготовить.

Психотроп? Ну, Орочимару должен быть хорошим химиком. Прекрасным даже. И синтезировать вещество, вызывающие резкий выброс нужных гормонов, для него — задачка на пять минут, если не меньше…

Так вот что Кабуто там готовил, кроме мазей!

Тсунаде одним мощным ударом разнесла скальный выступ. Орочимару почти от всей каменной шрапнели увернулся, но несколько камней его все-таки задели.

— Вот теперь верю, что они из одной команды, — меланхолично заметил Учиха.

— Что значит «теперь веришь»? — подозрительно нахмурился Кабуто.

— До этого Орочимару-сан как-то слегка выбивался из общего градуса долбоклюйства, — невозмутимо пояснил Учиха.

— Ты сейчас говоришь о человеке, который напрочь угробил руки непонятно какой техникой, да? — невинно вставил Хаку.

— Эй! Угробить руки об шинигами не каждому дано!

— А угробить об него только руки — тем более, — проворчала я себе под нос. — Как вы думаете, это надолго? Мне что-то есть захотелось.

— Меньше, чем за полчаса, Тсунаде не угомонится, — Джирайя улыбнулся почти мечтательно.

— Сакура-чан, у меня есть пирожок! — радостно сообщил Наруто.

Э-э-э?

— Кто ты такой и что сделал с Наруто?

— Сакура-чан?

— Как у тебя могла выжить еда?

— Ну… Я не успел его доесть… — Узумаки смутился.

— Он с кухни целый поднос стащил, — сдал сокомандника Саске.

Наруто смутился еще больше.

— И успел по дороге почти все слопать? — восхитилась я. — Делись давай!

Повеселевший джинчурики вытащил остатки трофеев, я достала флягу с травяным настоем. Джирайя тоже отжал себе пирожок, уселся рядом, с Хаку мы сами поделились. Рядом продолжали тихо переругиваться Шизуне с Кабуто, по полю уже порядком запыхавшаяся Сенджу продолжала гонять Орочимару.

Идиллия, однако.

Особенно зрелище петляющего Змея, заедаемое пирожком.

Минут сорок спустя химе все-таки выдохлась — а может, действие препарата закончилось. Посмотрела на руки, простецки вытерла лицо рукавом. Снова изучила кровавые разводы на ладонях.

— И что это было, Орочимару?

— Подарок. Ко вступлению в должность хокаге, — усмехнулся изрядно потрепанный Белый Змей.

Тсунаде прищурилась.

— Значит, «не к отдельным представителям»?

Орочимару неопределенно пожал плечами, изогнул губы в поистине змеиной улыбке.

— Думаю, нам пора прощаться, Тсунаде. С восстанавливающей терапией Кабуто справится и сам.

Сенджу медленно кивнула.

— Береги свою тушку, Орочи, — кивнул и Джирайя.

— Ху-ху-ху… Я бессмертен, Джи.

— Ну-ну.

— Орочимару-сан… — играть смущение мне даже и не пришлось. Действительно было довольно сложно заставить шагнуть себя вперед. — Возьмите. На память.

Блуждания по Танзаку все-таки дали результат. Я нашла лавку, торгующую сувенирными фигурками из глины — действительно красивыми и яркими. Конечно, обычная фигурка или маленький замок Танзаку, которого в реальности больше не существовало, для санинов было бы мелковато… Но договориться о паре фигурок на заказ оказалось не так уж сложно. Равно как и показать нужный образ с помощью гендзюцу.

Именно за эти фигурки я больше всего переживала после обрушения гостиницы. И сейчас на сложенных ладошках, протянутых в сторону Орочимару в жесте уважения, стоял хмурый Тобирама Сенджу с полуразвернутым свитком в руках. Ровные иероглифы, складывающиеся в «Эдо Тенсей» пришлось выписывать самой, и это была та еще задача — подходящей миниатюрной кисточки у меня не было, а делать надпись зубочисткой… Подарок, кстати, был без всякого подтекста. Нидайме — чуть ли не единственный ученый в Конохе, кроме Орочимару, да и просто, Змей его уважает.

Санин недоуменно поднял бровь — вот у кого Кабуто учился! — тыкнул в фигурку пальцем:

— Что это?

— Подарок, — я некоторым усилием воли заставила себя стоять прямо, а не ковырять землю носком сандалии.

— И зачем?

— На память, — я упрямо продолжала протягивать фигурку.

— Я похож на склеротика? — другая бровь, ещё более скептично.

— Вы похожи на параноика, — абсолютно честно ответила я. — Но это просто фигурка. Без фуин, чакры и добавок в глину.

Орочимару взял фигурку. Повертел. Облизал. Задумался. Прищурился нехорошо.

— Какая милая маленькая девочка, — сладким голосом проговорил санин. — Спасибо за подарок.

И со смаком лизнул в щёку.

Честно, меня таким облегчением накрыло, когда он все-таки взял фигурку, что я даже не дернулась. Вздохнула глубоко, вытерла щеку аккуратным беленьким платочком. А потом шагнула вперед, привстала на цыпочки и клюнула змеиного санина в щеку символическим поцелуем:

— Люди обычно делают это примерно вот так.

— Ху-ху-ху… Я запомню…

Что характерно, уточнять предмет запоминания Змей не стал. Подозреваю, меня он тоже запомнит… Но надо было пользоваться моментом, пока все не отошли от потрясения, поэтому я вернулась к Якуши: