Цветущий сад
Шрифт:
На этот раз кисть Джованни повисла в воздухе.
Он заговорил осторожно, как мужчина, опасающийся испугать пятнадцатилетнюю девочку неожиданным открытием:
— В этом открытом платье хорошо видна ваша грудь. Разве вы не замечаете, что она изменилась?
Нэнси удивленно посмотрела на себя. Ее фигура действительно немного изменилась. Грудь стала более полной и тяжелой. Вчера ей пришлось отказаться от нового хлопчатобумажного платья и надеть старое, более свободное. Нэнси не придала этому значения. Она вела относительно малоподвижный образ жизни. В основном читала на террасе
— Раньше я много ходила, — сказала Нэнси. — Каждый день по нескольку миль. На Мадейре нет места для таких прогулок. Нет длинного песчаного пляжа, только отвесные скалы, спускающиеся к самому морю. Нет площадок для гольфа, а играть в теннис у меня нет сил.
— О Боже! — воскликнул Джованни и опустил кисть. — Вы рассказывали мне о многом в те часы, что мы вместе проводили здесь. Теперь моя очередь сообщить вам кое-что, но не о себе. Если людям захочется узнать о жизни Джованни Фер-ранци, они будут смотреть на мои картины. Не будет ни биографических очерков, ни надоедливых интервью с пошлыми репортерами.
Нэнси подавила улыбку.
— Что же вы хотите рассказать мне?
В нескольких шагах от них о скалы бился прибой. Вокруг зеленели кустарники и массивные пальмы. С того места, где они сидели, сквозь листву можно было видеть розовые крыши отеля.
— То, что у вас будет ребенок, — сказал Джованни.
Нэнси засмеялась:
— Джованни, мне тридцать пять лет.
— Моя мать продолжала рожать, когда была на десять лет старше вас.
— Но я не могу иметь детей. Я хотела еще раз родить после Верити, но доктор сказал, что это невозможно.
Джованни пожал плечами:
— Доктора, что они понимают? Разные люди, разные мнения. Это известно.
Нэнси перестала смеяться. Ее рука непроизвольно легла на полную, отяжелевшую грудь. Тошнота по утрам, отсутствие месячных. Она посмотрела на свою грудь и увидела проступившие сквозь кожу бледно-голубые вены. Такого Нэнси не видела с тех пор, как была беременна Верити. Она озадаченно скользнула рукой по животу. Под мягким шелковым платьем живот округлился и увеличился.
— Когда? — ошеломленно произнесла она вслух и тут же поняла. Это произошло в тот день, когда они устроили с Ра-моном пикник в горах и занимались любовью на берегах ледяного потока Рибейра де Джанела. Сколько же недель прошло с тех пор? Шесть? Восемь? Произошло столько событий, что она потеряла счет времени.
— Этого не может быть! Я не могу забеременеть!
Джованни не стал с ней спорить.
Нэнси смотрела невидящими глазами на холст перед ней. Ребенок! Ребенок Рамона! Яркое солнце слепило ей глаза. Она неистово задрожала и отложила кисти. Она беременна и должна сохранить жизнь внутри себя весь необходимый срок! Она должна выносить ребенка до конца! От удивления и радости Нэнси совсем лишилась сил.
— О Господи, — воскликнула она с мольбой, обращаясь к Богу, в котором раньше сомневалась. — Позволь мне иметь ребенка! Пожалуйста, сохрани его! — Нэнси сняла с мольберта холст и заменила его новым. Ее сознание прояснилось, от мрака не осталось и следа, в нем жила только надежда. Следующая ее картина будет полна радости, тогда как в предыдущих отражалось только горе.
Джованни выпил вина прямо из горлышка бутылки и вернулся к своей работе. Может быть, она позволит ему быть крестным отцом… Он очень хотел быть крестным отцом ребенка такой женщины, как Нэнси Ли Камерон.
Глава 23
Доктор Оливейра закончил осмотр и задумчиво кивнул головой:
— Вы ждете ребенка, это несомненно. Может быть, в данных обстоятельствах вы предпочли бы избавиться от него?
Нэнси пристально посмотрела на Оливейру:
— Я не понимаю вас. Вы хотите сказать, что я не смогу доносить его? — В ее глазах отразился страх.
Оливейра мягко пояснил:
— Женщина в вашем положении не сможет до конца выносить ребенка, миссис Камерон. Такая попытка приведет только к тому, что вы сократите срок своей жизни.
— Но я должна иметь ребенка. Должна! — Ее глаза фанатично блестели.
Доктор вздохнул и осторожно сказал:
— Конечно, выбор за вами. Я только могу советовать. Пока симптомы вашей болезни проявлялись лишь в легкой форме: обмороки и кровотечение из носа. Однако дополнительное напряжение в связи с беременностью может привести к тому, что ваша болезнь примет более открытую форму.
Нэнси крепко сжала руки на коленях.
— Каким образом, доктор Оливейра?
— Вы будете больше уставать и постоянно зябнуть. Об этом вы пока ничего не говорили.
Нэнси неосознанно коснулась края легкой кашемировой шали, которую в последнее время везде носила с собой. Маленькие глазки португальского доктора проницательно смотрели на нее.
— Ваши волосы потеряют естественный блеск, ногти станут ломкими.
— Это все? — В ее голосе почувствовалось облегчение. — Это не такая уж большая плата за возможность родить ребенка.
Доктор Оливейра посмотрел на нее добрыми глазами:
— Я не специалист по болезням крови, миссис Камерон. Я, конечно, напишу вашему врачу в Нью-Йорк. Надеюсь, он предоставит мне дополнительную информацию. Естественно, в том случае, если вы настаиваете на попытке сохранить ребенка.
Он внимательно посмотрел ей в глаза.
— Я лично считаю, что надо сделать аборт. Особенно в таких необычных обстоятельствах.
Нэнси отвернулась от него и устремила свой взгляд в море. Оливейра больше не говорил о ее болезни. Он упомянул о происхождении ребенка. Он знал, что отцом был Рамон. Она должна покинуть остров.
— Я хочу рожать в Португалии, — сказала Нэнси с мрачной решимостью. — И буду вам очень благодарна, если вы сможете наблюдать за течением моей беременности и присутствовать при родах.
Доктор Оливейра только развел руками.
— Если вы настаиваете на сохранении ребенка, я окажу вам посильную помощь. Однако… — его взгляд был мрачным, —…вы должны отчетливо представлять себе, миссис Камерон, что, хотя и есть вероятность того, что вы родите ребенка и он окажется здоровым, после родов вы уже не сможете подняться.