Цветущий сад
Шрифт:
— Мадам Мольер, — сообщила Мария, не в силах отвести глаз от хозяйки.
Вошла Флэр Мольер и при виде Нэнси восхищенно всплеснула своими нежными руками с ногтями, покрытыми красным лаком.
— Это великолепно! — восторженно воскликнула она. — Сегодня вы произведете сенсацию и откроете новый стиль в моде. Перед вами я чувствую себя просто провинциалкой.
Она сказала это из любезности, зная, что в парижском платье из блестящего шелка ее никак нельзя назвать провинциалкой. Провинциалки не посыпали волосы золотыми блестками и не приклеивали в уголке глаза крошечный бриллиант, придающий пикантность.
— Я подумала, не могли бы вы оказать мне большую услугу, мадам Мольер?
— Да, конечно. — Флэр Мольер всегда была готова принять участие в какой-нибудь интриге, а в этом случае наверняка затевалось нечто подобное.
Нэнси встала и подошла к серебряному подносу с его бесценным содержимым. Флэр раскрыла рот и, ослабев, присела на кровать, когда увидела то, что было в руках у Нэнси.
— Мой Бог! Вы сошли с ума, милочка. Это следует хранить в каком-нибудь сейфе! В банке! — Она смотрела на драгоценности, не в силах сдвинуться с места.
— Все это не мое, мадам Мольер. Драгоценности принадлежат моему другу, и я хочу вернуть их ему.
— Называйте меня просто Флэр, — попросила мадам Мольер, не отрывая глаз от небрежно сваленных в кучу рубинов, сапфиров, изумрудов, бриллиантов, жемчугов, нефритов и лазуритов.
— Я бы очень хотела, чтобы вы сделали это для меня.
— Я? — Флэр ошеломленно смотрела на Нэнси. То, что американцы очень странные люди, она уже знала. Она была замужем за одним из них, но и сейчас, по прошествии десяти лет, так же как и раньше, не понимала своего мужа.
— Да. Я хочу все, до последней вещицы, вернуть князю Николаю Васильеву. С запиской. Вот она.
На туалетном столике лежал маленький конверт. На своей визитной карточке внутри Нэнси написала:
«Благодарю за время, проведенное вместе, и за то, что сегодня я смогла краешком глаза заглянуть в сказочную страну. Но я люблю другого и с благодарностью возвращаю вам драгоценности. Нэнси».
— О, но я не могу, — сказала хорошенькая француженка, дрожащими руками выбирая одно колье и застегивая его на шее. — Я не способна… — И широкий браслет с сапфирами украсил ее запястье. — Ни при каких обстоятельствах… — И золотая булавка с рубином оказалась приколотой к бретельке ее платья. Затем ее волосы украсила нитка жемчуга.
Нэнси и Мария хохотали, как дети, запуская руки в кучу колье и браслетов и украшая взволнованную мадам Мольер, которая уже походила на маленькую, ослепительно сиявшую рождественскую елку. Она вся сверкала с головы до ног, обутых в золотистые туфли, к ремешкам которых были прикреплены две бриллиантовые серьги.
— Мне кажется, что все это во сне. Сейчас на мне столько драгоценностей, как ни на одной женщине в мире! Что я должна сказать ему? И что мне делать?
— Не надо ничего говорить. Постучите в его дверь и войдите. Передайте ему мою записку и скромно молчите. Вот и все… Князь сам скажет, что надо делать.
— Я все-таки не понимаю, — сказала Флэр Мольер, позволяя Марии проводить ее до двери. — Сплю я или бодрствую? Наверное, я накурилась марихуаны с Люком Голдингом.
Мария не знала, что за послание было в конверте, который держала в своей изящной ручке Флэр Мольер, но у нее появилась интересная мысль. С озорным блеском в глазах она повела сверкающую мадам Мольер по коридору, устланному толстым ковром и с зеркальными стенами, к апартаментам князя.
Лавиния Мид, выйдя из своего номера и направляясь в гостиную, где ее муж играл в бридж, отпрянула назад, не веря своим глазам. Когда же она собралась с силами и снова выглянула в коридор, желая убедиться, что зрение не обманывает ее, там уже никого не было.
— Это все мальвазия, — тихо сказала Лавиния самой себе. — Я слишком много ее выпила.
Сверкающая драгоценностями мадам Мольер стояла рядом с Марией, пока та докладывала камердинеру, что миссис Камерон передает послание для князя. Затем, когда изумленный камердинер проводил мадам Мольер через порог, Мария, смеясь, бегом помчалась назад, в номер Нэнси. Как бы ей хотелось посмотреть на выражение лица князя! Внезапно она остановилась. А что, если князь рассердится? Нет. Он не должен сердиться. Драгоценности должны быть возвращены. Интересно, сможет ли мадам Мольер компенсировать потерю Нэнси Камерон? Но это только одному князю известно. Если нет, то, значит, она ничего не понимает в людях. Во всяком случае, никто не должен пострадать. Мария горячо надеялась, что князь будет очарован восхитительной француженкой, и была уверена, что мадам Мольер также будет в восторге от князя.
Навстречу ей шел Луис, хотя в этой части отеля ему нечего было делать. Все мысли Марии о князе и мадам Мольер сразу пропали.
Ники повернулся, ожидая увидеть Нэнси. Ему потребовалось меньше секунды, чтобы оценить ситуацию. Он знал, что в записке Нэнси, еще до того, как прочел ее. Князь был явно разочарован, но хорошо скрывал это. Он не всегда оказывался победителем, но если проигрывал, то проигрывал с достоинством.
— Позвольте, мадам, — сказал он, поклонившись и молодецки щелкнув каблуками. Затем начал медленно, по одной вещице, снимать с нее свои фамильные драгоценности. Уложив последнее украшение в шкатулку, его руки не прекратили своих неторопливых движений, и мадам Мольер не протестовала, когда вслед за драгоценностями князь умело снял ее блестящее платье и изысканное французское белье.
Глава 14
Подойдя к роскошной столовой, где были приготовлены коктейли, Нэнси услышала высокие и низкие голоса, мужской смех и женское кокетливое хихиканье. Она вошла, и на мгновение все смолкли. Немногие красивые женщины могли произвести такое впечатление в компании, где короли и князья увивались около всемирно известных кинозвезд. Нэнси добилась этого без всяких усилий. Рамон беседовал с Чарльзом и Джорджианой Монткалм, представляя им индианку в шелковом небесно-голубом сари с сапфировыми украшениями. Глаза их встретились, и Рамон, извинившись перед Монткалмами, направился к Нэнси и открыто взял ее под руку.
— Ты подумала о моем кровяном давлении, когда так оделась?
— А ты подумал, что будет со мной, когда ты касаешься меня таким образом?
На какой-то момент им показалось, что вокруг никого нет. Они рассмеялись, хозяин и хозяйка отеля, чувствуя на себе любопытные взгляды.
— Графиня Змитская, — представил Рамон тучную леди с несколькими подбородками, и Нэнси коснулась своими пальчиками ее руки в белой перчатке. Они обменялись любезностями. Когда Рамон и Нэнси отошли, он тихо прошептал: