Цветы Белого ветра
Шрифт:
— Вот и прекрасно, — довольный маг собрался уходить.
— Постой! — остановил его шаман. — Мой немногочисленный народ живет светло и спокойно потому, что ни рекоставы, ни летнесторонцы не знают о стонхарах или считают мой народ легендой, преданием. В противном случае, нас, как и любой другой маленький народ, не миновала бы участь быть разыгранными в какой-нибудь азартной игре… Когда-нибудь двум человеческим детенышам захочется уйти обратно, к своему народу и тогда им придется испить капли забвения.
— Я не против, — пожал плечами Белозор. — Но пускай это будет маленькая
— Капли забвения заставляют забыть дорогу к этим землям.
— И всего-то?.. Ну ладно! Я пошел.
— Нет! — снова остановил его шаман.
"Понесли кони!" — уныло подумал маг и, придав своему лицу дружелюбное выражение, снова повернулся к Арт-Хатт-арту.
— Почему ты так упрям, сын дочери моей? Зачем ты вновь и вновь перерождаешься среди моего народа?
— У меня были на то причины.
— Что сказал бы ты, потомок мой, если бы кожа рук твоих блестела змеиной чешуей?
— Ну и вопросы!.. Кстати, на чешуе шрамы были бы меньше заметны. Ну а если серьезно… Ты же знаешь, что мне интересно все то, в чем сложно разобраться. А магия стонхаров настолько загадочна и… Мне нравится веяние ветра восьми лун.
Закрыв глаза, шаман впал в задумчивость.
— Если бы только Кайя осталась среди моего народа, весна была бы прежней, — прошептал он через некоторое время, — без запаха горящей полыни. Только ей, Кайе, были подвластны прекрасные цветы Белого ветра…. Для меня они неразрывно связанны с образом Кайи.
Северин молчал, ему казалось бессмысленным жалеть о том, что давно свершилось, о том, что уже не вернуть.
— Уже который год я обещаю свой трон тому или той, кто сможет пробудить цветы Белого ветра.
— Ну и как, успешно?
— Нет, потомок мой. И ты это знаешь не хуже меня, так что нет смыла притворяться… Наверное, я запомнюсь всем будущим поколениям как самый жадный до власти шаман, который правил в Доме Предков два века подряд.
— Хочешь совет? Передай власть созидателю Кецам-Ро.
— Нет. Я не стану отрекаться от своего высказанного ранее обещания и вверю эти благодатные земли в руки того, кто постигнет ту же мудрость, которую постигла бесподобная Кайя.
— Хм! — Белозор внимательно посмотрел в наполненные скорбью глаза Арт-Хатт-арта. — Кажется, ты запутался в своих собственных сетях, изначально предназначавшихся для кого-то другого.
— Ты прав… Я даже успел смириться со своим пленом.
Вскоре не на шутку загрустивший Арт-Хатт-арт выпроводил своего внука из тронного зала. Он знал, что маг проделал длинный путь и теперь, наверняка, захочет перевести дух. Однако и не помышляющий об отдыхе Белозор пошел со своими наемниками и ученицей в главный парк, дабы немного ознакомить их со стонхарскими традициями. По дороге в парк Яська подметила то, что в городе нет четко обозначенных улиц, а все дома различаются лишь размерами и разнообразием цветочных гамм. Хотя парк можно было найти без особых проблем: перед входом находилась огромная каменная плита, с выбитыми на ней загадочными рунами.
Длинная, лучеобразная аллея парка, по которой они шли, заканчивалась идеально правильным кругом, в центре которого возвышался величественный идол, размером с вековой дуб. Перед идолом, на земле, находилась четко очерченная треугольная площадка.
Величественный идол изображал юношу-стонхара. Вокруг его головы, закусив хвост, обвилась змея. Сначала Яська подумала, что змея символизирует корону, но присмотревшись лучше, поняла, что поспешила с выводами: змея обвилась ниже лба, закрыв собой глаза юноши. Его левая рука, на тыльной стороне которой были видны даже мелкие чешуйки — с такой тщательностью и мастерством в свое время ваялось божество — указующим перстом показывала на любого, кто заходил на треугольную площадку. Другая рука, согнутая в локте, демонстрировала ладонь безоблачному небу.
— Представляю вам прародителя стонхаров, — маг кивнул в сторону.
— Как его зовут? — поинтересовался Растрепай, он осматривал диковинного гиганта с приоткрытым от удивления ртом.
— Тасмай-Аккад, а тот, который вокруг его глаз — лунный змей Офий.
— Господин Северин, а ты, получается, внук шамана? — Таль потерял всякий интерес к идолу и решил переключить свое внимание на Белозора. — Вот это ново!
— Да! Ты не похож на них! У многих стонхаром золотые волосы, а у тебя нет! — к Тальке присоединился второй наемник. — Наверное, ты весь в папеньку.
— Вам-то что за печаль? — неожиданно рассвирепел маг. — С каждым рождением внешность иная! Суть — это главное!
Приутихшие наемники во все глаза смотрели на Белозора, даже не пытаясь что-либо возразить.
Неожиданно к статуе бесшумной поступью подошли два стонхара — старый и молодой. Оба были облачены в белые, свободные одежды. В полном молчании они поклонились своему идолу и возложили к ногам Тасмаай-Аккада наполненные цветами блюдца и украшенные золотыми узорами горшочки. Затем, созидатели обошли божество несколько раз и снова ему поклонились. Не сдержав любопытства, Яська приоткрыла крышку одного из горшочков и заглянула внутрь, воздух сразу же наполнился запахом душистого меда.
— Не кощунствуй! — маг оттащил ее от божественных подаяний. — Никто кроме шамана и этих созидателей, не должен касаться подаяний.
— Да мне просто интересно! — попыталась оправдаться юная чародейка.
— Могла бы спросить у меня!
Она виновато улыбнулась и, увидев, что созидатели направляются в их сторону, поспешила спрятаться за Северином.
Маг несколько мгновений буравил недовольным взглядом подошедших к ним созидателей, а затем, нехотя сказал:
— Знакомьтесь! Это — Пал-Леур.
Старый стонхар приветствовал Яську и наемников изящным кивком головы.
— А это — Кецам-Ро.
— Мы бы хотели провести вас по нашим прекрасным фруктовым садам, — сказал Кецам-Ро, слегка поклонившись. Его голос был глубоким и мелодичным.
— Я не пойду. Чего я там не видел? — Белозор показал рукой на свою компанию: — Вот им предлагайте!
— И я не пойду, — Яська ответила отказом, потому как всерьез опасалась того, что во время прогулки молодой стонхар отчитает ее за недавно содеянное кощунство.