Цветы для первого свидания
Шрифт:
– А ты?! А ты на что со мной рассчитывала?! – тоже взвопил Любимов. – Хочешь, я скажу, что ты думала, когда согласилась со мной встретиться?
– Ну!
– Ты думала, что как-нибудь перекантуешься со мной, с жалким Стасиком, поскольку другого желающего нет, а тело мужика просит!
– Идиот! – крикнула Алена.
– Может, и идиот, а только правду сказал! Разве не так?!
– Нет! Не так! – опять крикнула Алена, но былого запала уже не было. Она тяжко вздохнула и очень тихо произнесла: – Не совсем так,
– Ага! Значит, тебя только степень не устраивает, а в остальном я прав?
– Ну хорошо... Пусть мы оба были не на высоте, но... Словом, в Петра я влюбилась по-настоящему! Понимаешь ты это или нет?!
– А может, я тоже понял, что жить без тебя не могу! Пока ты сиднем сидела дома, я знал, что никуда не денешься, явишься на службу, и мы будем с тобой бок о бок восемь часов работать рядом, да еще и обедать вместе пойдем. А теперь, когда ты вдруг ни с того ни с сего втрескалась в Астахова, мне хоть в петлю! Неужели ты в самом деле думала, что я такой безмозглый и без тебя в компьютере не могу разобраться?! Да мне просто нравилось, когда ты мне объясняешь и в щеку при этом дышишь, поняла?!
– Стасик, не шути так... – жалко пролепетала Алена.
– Какие уж тут шутки! – горько ответил Любимов. – Я так прямо и сказал Петрухе, что сто лет уже тебя люблю, а он тут подвалил на мной же удобренную почву!
– Что ты несешь?
– То самое! Честно говоря, я был уверен, что он мне в зубы даст! И я готов был с ним подраться! Я даже мечтал об этом! Представлял, как ты выходишь на улицу, а тут мы с Астаховым... Кто кого, в общем... А он что?!
– Что?!
– А он даже не подумал мне по морде съездить! – зло рассмеялся Любимов.
– Он, между прочем, хотел нас убить! – не могла не вспомнить Алена. – Он мне прямо так и сказал!
– Чего ж тогда не убил?!
– Да потому что ему противно было слушать про... мои родинки! Он ведь подумал, что у нас с тобой и впрямь все было...
– А что, скажешь, не было?!
– Да... тот раз не считается...
– Еще как считается! Тем более что за родинки он должен был бы от меня вообще одно мокрое место оставить, а он ничего... Будто так и надо...
– Так ты ж, подлец, про загс наплел! Он же порядочный человек!
– Слушай, Аленка, ну откуда тебе знать, порядочный он или нет! Вот меня ты действительно сто лет знаешь! А его – без году неделя!
– Сам же говорил, что он отличный мужик! – напомнила ему Алена.
– Но я же не знал, что ты вляпаешься в этого мужика, как в грязь...
– Стасик! – опять угрожающе повысила голос она.
– Ну что – Стасик! – повысил голос и Любимов. – Я тебе больше скажу: из всех этих сумасшедших любвей ничего хорошего не получается! Запредельная страсть, она что?!
– Что?!
– То! Она вспыхнула и перегорела, как лампочка! А я тебе настоящее чувство предлагаю, проверенное
– Дурак ты, Стасик... – только и смогла ответить она.
– Вот ведь на свою голову позволяю тебе всячески измываться!
– Да я не измываюсь...
– Измываешься...
– Ну ладно, прости... Больше не буду...
– Это, конечно, приятно слышать, но все-таки что ответишь на мое предложение?
– Про замуж?
– Да!
– Не могу я, Стасик... Прости... Я люблю его... – сказала Алена.
– Может, передумаешь еще? – предложил Любимов.
– Вряд ли...
Стасик тяжело вздохнул в трубку и сказал:
– Но я все-таки не буду терять надежды?
– Конечно, не теряй... Только не вздумай еще раз пристать к Астахову со всякой чушью!
– Ты, главное, сама к нему не приставай! Надо же иметь чувство собственного достоинства!
– О своем достоинстве лучше думай! – призвала его Алена.
– Я думаю... – грустно отозвался он.
Прошла неделя, а Астахов так и не объявился. Вечерами Алена сидела, уставившись на телефонный аппарат, но Петр ни разу не позвонил. Ей очень хотелось подняться этажом выше и кинуться ему на шею с душераздирающими воплями: «Я люблю тебя, Петя!», но она изо всех сил хранила достоинство, как ее к тому призывал Любимов. В конце концов, она ни в чем не провинилась перед Астаховым. Это он наговорил ей ерунды про ненависть. Хотя... может быть, и правда не любил...
В субботу с потолка ее кухни на многострадальную сушилку для посуды вдруг полился настоящий поток. Алена обрадовалась! Вот он, повод подняться к Астахову. Она ему скажет, что теперь отлично понимает, чего стоили его поцелуи и объятия! Это был всего лишь отвлекающий маневр! Он с ней целовался, чтобы трубы не менять! До чего же все теперь очевидно!
Алена надела вызывающе открытый сарафан с многослойным воланом на груди, накрасила губы и, стараясь не спешить, с достоинством поднялась на этаж Астахова. Дверь его квартиры была настежь распахнута, и из нее слышалась мужская перебранка. Алена осторожно прошла в коридор. В дверном проеме его кухни на полу как-то странно дергалась довольно-таки грязная голая нога.
– Петя-а-а... – осторожно позвала Алена.
Нога еще раз дернулась и скрылась. Вместо нее высунулась голова молодого парня в голубой кепке, надетой козырьком назад.
– Чё надо? – спросила голова.
– Мне бы Петра Астахова... – пролепетала она. – Он... вроде бы... тут живет...
– Хозяин побежал менять смеситель. Ему в магазине страшное барахло подсунули, – сообщила голова, а потом перед Аленой во весь рост выпрямился парень в надетом на худющее голое тело синем и тоже довольно грязном комбинезоне с детскими лямочками.