Цветы на снегу

Грунюшкин Дмитрий Сергеевич

Впрочем, вошедший мужчина ни на киллера, ни на конкурента похож не был. Спокойная уверенность с некоторой долей превосходства выдавала в нем «человека государева». Но на мента, даже с высокой должностью, он не походил.

— С наступающим, — приятным баритоном поприветствовал хозяина кабинета гость и с совершенно не свойственной гостям бесцеремонностью подвинул себе стул и сел на него прямо перед Славой верхом, сложив руки на спинке.

— Ты кто? Конторский? — сузил глаза Мюллер.

— Неужели это так заметно? — сокрушенно, но как-то неискренне вздохнул Михаил и представился: — Полковник Русских, ФСБ.

— Замечательно, — хмыкнул Слава. — С чем пришли? С праздником поздравить? А где подарки?

— Подарком для вас, Вячеслав Геннадиевич, будет мой уход из вашего кабинета без вас, — посерьезнел Михаил.

— И что у вас на меня есть? — засмеялся Слава. — Я чист, как ангелочек, даже перед ментами. А уж того, что может заинтересовать «контору», я в жизни своей не делал.

— Все бывает в первый раз. Иногда даже случайно, не подумавши.

— Ох, что-то сегодня вечер не задался, — поджал губы Слава. — Все как с цепи сорвались со своими загадками. Говорите уже напрямую, чего надо.

— А надо нам с вами, Вячеслав Геннадиевич, решить одно простое дело. И от исхода нашего разговора зависит, останется ли этот разговор в этих стенах либо дадим мы делу широкий ход со всеми причиндалами — и «маски-шоу», и изъятия, и конфискация, и суды-этапы. Все будет.

— Пугать вздумал? — Мюллер даже обиделся. — Несерьезно это, полковник.

— Я не пугаю. И даже не предупреждаю. Я рассказываю варианты. Если мы сейчас тут все решим, то всего этого не будет.

— Давай решать, — согласился Мюллер. — На твои угрозы мне плюнуть да растереть. Но вот что нервы твоя контора может мне помотать — это да, согласен. Так что если ты чего серьезного у меня не потребуешь, то лучше полюбовно перетереть. Только прошу тебя, как человека прошу, — не ходи ты вокруг да около, у меня от этого башка трещать начинает. Ломи напрямую, и я к тебе со всей взаимностью.

— Напрямую так напрямую, мне это тоже больше по душе. Ты положил глаз на одну дачку по Новориге. Было дело?

Те места, где у нормальных людей располагаются брови, у Славы полезли все выше вверх, пока едва не коснулись бритой макушки. Он не мог поверить в услышанное. Сомнений не было, что разговор ведется о той же теме. Но чтобы воры и чекисты вписались одновременно за одного человека — это было выше его понимания. Не могут кошки и собаки объединиться, чтобы выручать мышь.

— Что-то мне твое выражение лица не нравится, Слава, — напрягся Михаил, тут же перейдя от официального «вы» на «ты». — Никак знакомой темы коснулись?

— Ага, — не стал отрицать Мюллер. — Но ты сроду не догадаешься, кто мне по этому делу пятнадцать минут назад звонил. Ей-богу, мир на моих глазах рушится. Осталось дождаться звонка из ООН и посыльного от Бен Ладена.

Михаил внимательно посмотрел на Полухина, пытаясь догадаться, что за ерунду он сейчас несет. Но так и не понял. Одно было ясно — кто-то привлек очень серьезные аргументы для решения проблемы. Оставалось надеяться, что эти «аргументы» играли за нужную команду.

— В общем, начальник, давай рассказывай свою историю до конца, а потом начнем решать, что я могу для тебя сделать.

— Хорошо, Слава, я все расскажу. Но ты тоже должен знать, что если я карты раскрываю, то обратки у меня уже не будет. Придется биться до конца.

— Договорились.

— Итак, решил ты прикупить дачку. Только те, кто тебе эту дачу сватал, с хозяином договориться забыли. Ты, понятно, об этом не знал, а когда открылось все, отступать не захотел. Пришлось прессовать, как можно, не выходя за определенные грани. Все верно говорю?

Слава молча кивнул. Пока все было в пределах правил.

— Вот только рамки твои широковаты оказались, — продолжил, вздохнув сокрушенно, Михаил. — То, что тебе нормой кажется, другие люди за беспредел держат.

— Охолонь, начальник, — обиделся Мюллер. — Никогда беспределом не занимался, никто меня в этом не обвинит. Если что в ваш закон не вписывается — так не моя вина, что вы законы неправильно пишете. — Слава про себя удивился, что и старому вору, и гэбэшнику он отвечает чуть ли не одними и теми же словами. — Я по совести живу, и она у меня чистая. Если где какого фраерочка подомну — так, по нашим понятиям, это не грех. Так что не возводи напраслины.

— Значит, надавить на старика — не грех, — сурово нахмурил брови Михаил. — Подмять его — нормально. Взять его женщину и закрыть под замок в дурдоме, чтоб сговорчивей был, — это не беспредел. Это по понятиям. Гнилые что-то у вас понятия, господин Мюллер.

— Опять эта артистка? — вскипел Славик. — Да что вы с ней прицепились? Не при делах я!

Михаил был несколько удивлен и обескуражен тем, что он не первый, кто хлопочет за Анну перед этим гоблином, но виду не подал. Видимо, Кирилл кого-то сумел подключить к этому делу и помимо друзей Анны.

— Ты, может, и не при делах, — зло скривил он губы. — А только по моей совести, что сам, что чужими руками — один черт. Главное, что на тебя люди работают.

— А вот мы сейчас этих людей и спросим, если они еще лыко вяжут. Если они в теме, то скажут. Других я к этому не подключал.

— А можно и не спрашивать, — остановил его чекист. — Я тебе сам имя этого человека назову. И даже скажу как, куда и через кого он эту женщину спрятал.

— А чего ж тогда ко мне пришел, раз умный такой и сам все знаешь? «Маски-шоу» мне обещал, а тут за помощью обратился.

— За помощью? — недоуменно спросил Михаил. — Да ты, похоже, совсем ум пропил, если думаешь, что ФСБ у бандюка помощи просить будет. Сейчас меня только скорость интересует. Ты взад скорее сдашь, чем если я контору напрягать буду. А тут каждая минута ценна. И еще вот что я тебе скажу. — Михаил поднял на Мюллера взгляд, наполненный гневом и не суливший ему ничего хорошего. — Ты знаешь, почему ты и тебе подобные до сих пор землю топчут и мерзостью ее пачкают? Да потому что руки у нас не свободны. Закон над нами. А иначе через месяц бы уже духу вашего в природе не было. И не только мраморных памятников на престижных кладбищах, а и собачьих табличек на забытом кочкарнике не осталось бы. И еще одну тайну тебе открою, раз уж на откровение пошел. В этом деле я действую неофициально. У меня тут личный интерес. Ты моих друзей своей лапой поганой зацепил. И если не сладится у нас с тобой сейчас полюбовно, я тебе такую инквизицию устрою… Бывает, когда и чекист за рамки закона может выйти. Не жди этого момента. Не советую.