Цветы под дождем и другие рассказы
Шрифт:
Выбора у нее не было. Парой ловких гребков он развернул их суденышко и направил его к центру озера. Примерно через десять минут он огляделся по сторонам, решил, что они заплыли достаточно далеко, опустил весла и поднял ворот пиджака, пытаясь защититься от холодного колючего ветра.
— Сейчас мы можем поговорить.
Дженни решила, что настало время ей проявить инициативу.
— Похоже, мама сказала тебе, что я не хочу идти на вечеринку. Думаю, из-за этого ты и пришел.
— Да, из-за этого. И еще из-за нескольких вещей.
Она
— Все дело в том, что я просто не хочу идти. Не хочу снова видеть Роуз. Когда вы поженитесь, все будет по-другому. Но сейчас… — Дженни передернула плечами. — Похоже, я трушу, — наконец призналась она.
— Это совсем на тебя не похоже.
— Я сейчас сама не своя. Кажется, будто внутри у меня все перевернулось, встало с ног на голову. Тогда, в летнем домике, ты сказал, что я ревную. Конечно, ты был прав. Наверное, я всегда считала, что ты принадлежишь мне, но я не должна была так думать. Ни один человек не может полностью принадлежать другому. Даже если они поженятся.
— Но и совсем одиноки мы не бываем тоже.
— Все равно, у каждого в душе должен быть уголок, куда другие не допускаются. И мы не можем проникнуть в мысли другого человека.
— Не можем.
— И не можем вечно оставаться детьми. Приходится взрослеть — хочешь ты того или нет.
Он спросил:
— Ты получила ту работу в Кригане?
— Да, но мне придется уйти в октябре, когда магазин закроют на зиму. Я решила, что должна повидать мир. Найти работу, которая будет хорошо оплачиваться и позволит мне уехать подальше отсюда. Например, в Америку или Швейцарию. — Она горько усмехнулась. — Роуз бы меня одобрила.
Фергюс молчал, глядя на нее своими немигающими синими глазами.
— Кстати, а как у нее дела? — вежливо поинтересовалась Дженни.
— Понятия не имею.
Дженни нахмурилась.
— Как это понятия не имеешь? Она же в Инвербрю.
— Ее здесь нет.
— Нет? — Над их головами кружился кроншнеп, издавая протяжные крики; легкие волны с шелестом разбивались о борт. — Но мама сказала…
— Она ошиблась. Моя мать ничего не говорила о том, что Роуз в Инвербрю; просто твоя мама сочла само собой разумеющимся, что она приехала со мной. Свадьба не состоится. Мы отменили помолвку.
— Отменили? Ты серьезно? Но почему мама мне не сказала?
— Она ничего не знает. Я даже своим родителям пока не говорил. Хотел рассказать тебе первой.
По какой-то причине его слова показались Дженни настолько трогательными, что на глаза навернулись слезы.
—
— Ты только что сказала. Ни один человек не может полностью принадлежать другому.
— А ты… ты любил ее?
— Да, любил. Очень сильно. — Почему-то в душе у нее не возникло ни намека на ревность, только жалость к Фергюсу, ведь любви его пришел конец. — Но мужчина женится не только на женщине, но и на том образе жизни, который она ведет, а жизнь Роуз и моя шли, похоже, параллельными путями, как рельсы на железной дороге, не пересекаясь.
— И когда же все случилось?
— Пару недель назад. Вот почему я приехал домой на выходные: хотел сообщить родителям о нашем разрыве и дать маме убедиться, что не терзаюсь от мук разбитого сердца.
— Правда не терзаешься?
— Совсем немного. Не настолько, чтобы показывать другим.
— Роуз тебя любила.
— В каком-то смысле.
Секунду Дженни колебалась, а потом сказала то, что давно хотела сказать.
— Я люблю тебя.
Теперь у Фергюса был такой вид, будто он вот-вот расплачется.
— О Дженни!
— Думаю, ты и так это знал. Всю свою жизнь. Я думала, что никогда не смогу сказать об этом, особенно тебе, но почему-то сейчас мне было несложно. Ты не думай, я не жду от тебя какого-то ответа, просто мне хотелось, чтобы ты знал. Мои слова ничего не меняют. Я все равно собираюсь найти работу, уехать из Кригана… Вырваться в большой мир.
Она улыбнулась, ожидая, что и он улыбнется в ответ, одобряя ее разумные взрослые планы. Но Фергюс не улыбнулся. Он молча смотрел на нее, и Дженни почувствовала, как улыбка сползла у нее с лица. Потом он сказал:
— Не уезжай.
Дженни нахмурилась.
— Но Фергюс, ты же сам мне это советовал. Говорил, что я должна уехать из Кригана, научиться рассчитывать на собственные силы.
— Я не хочу, чтобы ты уезжала и рассчитывала на собственные силы, — резко выпалил он.
— Тогда на кого же мне рассчитывать?
Абсурдность ее вопроса внезапно поставила все на свои места. Фергюс, застигнутый врасплох, против воли рассмеялся — над ней и над собой.
— А как ты думаешь? Конечно, на меня. Правда заключается в том, что ты была частью моей жизни слишком долго, чтобы сейчас я отпустил тебя за тридевять земель к чужим людям. Позволил нам расстаться. Без тебя я умру со скуки. Мне будет не с кем спорить. Не на кого кричать. Не с кем смеяться.
Дженни обдумала его слова.
— Знаешь, будь у меня хоть крупица гордости, я бы все равно уехала. Не согласилась бы принять тебя после другой девушки.
— Будь у тебя крупица гордости, ты не призналась бы мне в любви.
— Ты все равно знал!
— Я знал только, что ты была в моей жизни задолго до Роуз.
— Так чем же был твой роман с ней?
Фергюс замолчал. Потом задумчиво ответил:
— Возможно, паузой в нашем с тобой разговоре.