Цветы подо льдом
Шрифт:
Слушать детали Доминик не хотел, однако сам факт его немало удивил.
– Скажите на милость, какой шустрый! Черт подери, оказывается, ты темная лошадка! А я-то думал...
– Я люблю ее. – Стэнстед печально вздохнул. – Думаю, и она рада бы полюбить меня, но ей мешают чувства к тебе. Это просто какая-то одержимость. Розмари не может ничего поделать с собой, вот почему я предположил, что она преследует тебя здесь. И еще я боялся, что ты можешь поддаться. Я знаю, ты не стал бы делать этого намеренно, но согласись, такие вещи случаются, не правда ли?
– Стэнстед, ради Бога, похорони эту мысль навсегда! Розмари в самом деле очень страстная
Они приближались к гостинице, где находилась Кэтриона – сердце его желания. Может быть, она уже легла спать, истощенная заботами, и теперь, наверное, лежит, свернулась на той же постели, которая недавно служила им, подобрав свои грациозные ножки, разметав по подушке темные волосы. Доминику мучительно захотелось оказаться сейчас с ней. Желание ослабляло его защиту, подтачивало его решимость, однако он не мог уничтожить ее печали. Тогда они расстанутся опаленные, обугленные любовным огнем. Какой может быть выбор, когда желание и обязанности вступают в единоборство!
– Я очень беспокоюсь за Розмари, – продолжал твердить свое Стэнстед. – Скажи, куда она уехала?
Они вошли во двор гостиницы.
– Не волнуйся, все будет в порядке, – успокоил его Доминик. – Розмари сумеет о себе позаботиться. Твоя жена выдающаяся женщина, поверь мне, а сейчас, если ты не возражаешь, я пойду к себе – мне нужно выспаться. Завтра утром мы встретимся лицом к лицу с Джерроу Флетчером.
– Майор Уиндхэм? – Мальчик протянул Доминику листок. Тот быстро прочитал записку, потом передал своему другу.
– Нэрн? – спросил Стэнстед. – Где это?
– Около пятнадцати миль по побережью. Нужно ехать.
– Сейчас? – Сын герцога поставил футляр со шпагами к стене и запустил пятерню в свою рыжую шевелюру. – Пятнадцать миль? Тебе же нужно выспаться!
– Высплюсь в дороге. Это нужнее.
– А что, если там ловушка?
– Я даже уверен, что ловушка, – не стал возражать Доминик. – Но мы поедем в любом случае.
Они наняли в гостинице лошадей и, не задерживаясь, покинули город. Постепенно человеческие голоса и уличный шум отдалялись, превращаясь в слабое жужжание. Звуки, разлетающиеся как искры, медленно плыли в сторону морского берега, струящийся воздух в сверкании закате слепил глаза, мешая езде. Впереди тускловатым жемчужным отливом светилось Северное море. Между долиной Нэрна и дельтой лежали голые торфяники, справа от которых громоздились горы. С этих высот более семидесяти лет назад принц Чарли вел своих шотландских горцев к гибели.
Почти у самого края берега между камнями бежал небольшой ручей, с веселым журчанием вливающийся в Мори. Вдали, за водной гладью, сквозь медленно проплывающую дымку в розовом небе просвечивала горбатая линия Черного острова. Доминик взирал на все это с какой-то противоестественной, обостренной почти до абсурда живостью, будто впервые видел воду, холмы и каждую трепещущую былинку. Морской воздух приникал к лицу, поглаживая кожу, как ласковая рука ребенка.
Силок. Где-то здесь прячется ловушка с пружиной. Если он попадет в капкан, так и умрет на этом берегу и больше никогда не увидит Кэтриону. Может, для нее это будет даже лучше? Погрустит немного, потом уедет на новую землю и встретит там новую любовь. Как он мог тешить себя напрасными надеждами, как мог думать, что сумеет расшевелить ее своей страстью? И какое уважение он снискал бы у нее, если бы даже добился этого? Поехал бы он в Канаду или Кэтриона с ним в Англию – все одно: кто-то
Доминик понимал, что для него было бы лучше покинуть Шотландию еще раньше, но ему казалось, что он не перенесет этого. И потом, он не мог увиливать от дуэли, даже если Флетчеру не суждено погибнуть от его клинка. Ну что ж, утром они сойдутся здесь, и жизнь покажет, верны ли пророчества Изабель. Он не собирался умирать, но если и умрет, станет ли Кэтрионе от этого легче?
День догорал, и к тому времени, когда они со Стэнстедом добрались до Нэрна, стало совсем темно. Они подъехали к небольшой гостинице. Невысокий квадратный дом с каменными стенами производил гнетущее впечатление. Доминик соскочил с седла и постучал.
Наконец дверь открылась, и показалось белое лицо женщины. Она держала за ошейник большую собаку.
– Миссис Макки у вас остановилась? – спросил Доминик. – Меня уведомили, что она здесь.
– Здесь таких нет, сэр. – Женщина оглянулась через плечо и, всматриваясь в глубь дома, крикнула: – Джордж, ты слышал что-нибудь о миссис Макки? Может быть, она живет где-то поблизости?
Изнутри дома немедленно последовал отрицательный ответ. Доминик показал женщине листок и настойчиво спросил еще раз.
– О, это какая-то ошибка, сэр, – сказала она. – Адрес наш, но мы не отправляли никакого послания.
– А есть здесь кто-нибудь с ребенком? Черноволосый мальчик лет полутора?
– О, вы разыскиваете ребенка? Был. Да, сэр, теперь я припоминаю. Мальчик и женщина. Утром они заезжали сюда, но и часа не пробыли. Я даже не запомнила их имен. Макки – кажется, вы так сказали?
– Не знаете, откуда они приехали и куда собирались?
– Нет, сэр, – женщина развела руками, – честное слово, нет. Даже удивительно, кто мог писать вам?
Доминик раскланялся и, извинившись за беспокойство, вышел.
– Это еще не западня? – спросил Стэнстед, протягивая Доминику его поводья.
– Нет, это охота на диких гусей в облаках или поход к лисьей норе по прошлогоднему следу. Нам лучше вернуться домой и разойтись по постелям – как-никак утром мне предстоит драться на дуэли.
Обратно ехали уже не так быстро, лишь иногда переходя на рысь. Тревожное предчувствие подталкивало Доминика к размышлениям. Кто написал записку? Флетчер? Но зачем? Заставить его проскакать тридцать миль в ночи, чтобы измотать перед поединком? Только ли? Может быть, Флетчер хотел напомнить ему, что он знал про посещение «Душ милосердия» и про Эндрю? Что, если он тоже гоняется за миссис Макки? И почему, черт возьми, Флетчеру так важно найти ее теперь, когда уже выяснилась правда о рождении этого покинутого ребенка?
Они приближались к небольшой сосновой роще, за которой лежал спящий Инвернесс. Уже показались зубчатые руины замка над верхушками крыш. Когда роща осталась позади, гулкий стук копыт в тишине усилил ощущение опасности. Окружающий мир, казалось, приготовился предъявить убийцу. Усталые лошади нервно зафыркали, прижимаясь к обочине. Лошадь Стэнстеда трусила еле-еле, будто это была не дорога, а хрупкий фарфор или яичная скорлупа.
Доминик осадил лошадь. Почему, черт подери, Флетчер послал их в Нэрн по остывшему лисьему следу? Просто чтобы выманить из города? Для чего? И вдруг его осенило – Кэтриона! О Боже, только не это! Они со Стэнстедом отсутствовали более трех часов. Он быстро взглянул через плечо: