Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй

Автор неизвестен

На мотив «Поразительный сюцай»:

На воротах медный зверь оскален страшный [6], И замки дворца неодолимы… Я из спальни выхожу незримый, Я – с предгорья долголетья Чжао Старший [7]. Я спешу к Учителю Канонов, Познавать всеведение законов.

На мотив «Застывшая завязь»:

Зимою ветра неустанны И снег все дороги занес, А я сокровенные тайны. С тобой обсуждаю всерьез Не ждем окончания стужи К чему бесполезно тянуть? Кто ценит не внешность, а суть, Тому церемонии чужды. В безмолвном пределе дворцовом, Три князя давно на местах [8] И сам Трипитака-монах [9]. – Все жаждут заветного слова. От холода пьем кипяток И ждем толкования строк [10].

На мотив «Поразительный сюцай»:

Не подражаю я Ханьскому вану, Ведь наслаждался в покоях Вэйян он [11] Также не чту императора Тан, Что развлекался в хоромах Цзиньян [12]. Мне сладострастье двух фениксов чуждо [13], Мне просвещенье единственно нужно. Роскошь отброшу, чтоб снова, как в старь, Скромным и мудрым был ваш государь.

На мотив «Катится расшитый мяч»:

Меж четырех морей [14] Я – первый из людей, Мне долг велит вести народ свой. К основам мужества и благородства. Твердыням трем почтительно послушным: правителю, отцу и мужу; Познавшим пять первейших правил. гуманность, справедливость, пристойность и надежность, и пониманье правды. [15] Но молодость свою Я передал копью, К Конфуцию пришел не сразу [16]. В «Преданьях» сколько глав [17]! Смирит «Обрядник» нрав И просветит народный разум [18]. А в «Песнях» сколько строф [19]! Причины катастроф И процветаний «Летопись» изложит [20]. Мне подражать кому? – Лишь Юй, Чэнтан, Вэнь, У [21], Как предков чтить мне Яо, Шуня должно [22]. Был не один Тай-цзун, И Ханьский Гао-цзу: Там – Фан и Ду [23], там – Сяо, Цао рядом [24]. А мне – без вас нельзя. Хочу, чтоб вы, друзья, Преодолели мудрости преграды.

На мотив «Поразительный сюцай»:

В «Изреченьях» [25], говоришь, Есть правления рецепты, – Знаешь половину лишь – И уже почти мудрец ты – Горы, реки. – все в руках! Мудрость древних – неба высь! Не с красоткой веселись – Истолковывай каноны, Чти гуманности законы — И покинет душу страх.

На мотив «Катится расшитый мяч»:

Ярко свечи цветные горят, Вьется чудный густой аромат Из курильниц, расставленных в ряд. Не волнуйся, почтенный мой брат, Я не стану невестку просить [26] Кубок плещущий мне подносить. «Не бросают в сиротстве жену!» Эту стойкость души я пойму. Не познает позора тот муж, Что жену выбирал по уму. И «влюбленной чете никогда Не забыть скудной жизни года» [27]. Не красы ты искал – доброты, Как Лян Хун – Мэн Гуан, выбрал ты [28]. Ты – И Инь, я – Тайцзя [29]. Извини! Пусть счастливо пройдут ваши дни.

На мотив «Поразительный сюцай»:

Отдохнуть бы, уснуть бы скорей! Биографии прежних царей, Царств подъемы, паденья всю ночь Поученьями сон гонят прочь. Мы серьезный ведем разговор… В мире горе и боль с давних пор, Длятся скорби народной века… Жаль, что ночь эта так коротка.

На мотив «Катится расшитый мяч»:

Скорблю, если вижу: Как ближнему нечем прикрыть наготу; Скорблю, если вижу: От голода ближнему невмоготу. Скорблю, если вижу: Бедняге постелью – промерзший порог; Скорблю, если вижу: Ученый за книгою ночью продрог. Скорблю, если вижу: Супруги, замерзшие, стонут вдвоем; Скорблю, если вижу: Купец-горемыка оставил свой дом. Скорблю, если вижу: Как в буре ладью рыбаку не унять; Скорблю, если вижу: Голодные дети и мертвая мать. Скорблю, если вижу: Как голоден, в рубище гордый мудрец; Скорблю, если вижу: Защитника Родины близок конец. Страна моя — скопище скорби Кто кроме меня ее вскормит?!

На мотив «Поразительный сюцай»:

Скорблю о горестях народа, Судьба его в моих руках. Ведь благодать страны в веках Забота царственного рода. На севере – Лю Су атаковал, Он Тайюань уже к рукам прибрал [30]. Разрухи зарево алеет Я фениксовы пропилеи [31] Покинув, мчусь под флагом на восток, Шандан отбить, который враг отторг [32].

На мотив «Катится расшитый мяч»:

Ты вспомнил Цянь-вана, Ли-вана, Жестоких Лю Чана, Мэн Чана [33]. Народ их страдал беспрестанно Под гнетом развратных тиранов. Возьмут полководцы У, Юэ, Кто сможет отбить их, рискуя? Погибнем, кто, честен и предан, На юге одержим победы [34]! Бандитов осилить не скоро – Могучей должна быть опора. Чтобы мощь государств возрастала, Оплот нужен, крепче металла.

На мотив «Сниму холщовую рубашку»:

Спешу через Янцзы, отвоевав Цзиньлин [35], Я в битве стал властителем Цяньтана [36], Пройду мосты я Сычуаньских гор-стремнин [37], Не испугаюсь южного дурмана [38]. На мотив «Миром и покоем упоен»: Как гордый тигр, бросаюсь в бой, Мне нипочем мороз любой, Стратегией удержим рубежи. Пусть плеть свистит и стремена, Взнуздайте звоном скакуна, Вперед, солдаты, в битве наша жизнь! Отнимем у врага печать – С победой будут нас встречать – В родной Бяньлян [39], в обратный путь спеши!

Предпоследняя ария:

Кто волей Неба покорен, В том – справедливости закон; Кто к праведности возвращен – Тот будет полностью прощен; А кто заносчивый тиран, Сопротивляющийся нам, Того лишь гибель ждет и срам, Былая мощь – ветшалый хлам. Не жгите жителей дома, Амбары, скот и закрома, И не позорьте жен и дев, Оберегайте их везде. И помогайте по местам Порядок водворять войскам; Оброк назначьте, учредив законы, Спасайте город от смутьянов конных, Народным разумом смирите непреклонных, Амбаров вскройте закрома – Голодных по дорогам тьма. Заключительная ария: Рассеется сражений дым, И ты вернешься невредим. Скорей в величии предстань, Могуч и горд взойди в Линъянь [40]! Твоим соратникам хвала! Портреты лучших сохраним, Треножники, колокола Отлиты с именем твоим! Блестящий воинский талант, Бесстрашен и, как вихорь, скор. По звездам составляешь план, По очертаньям рек и гор. Ты земли обозришь, вступая в бой, Хоругви развернешь перед собой, В ночи сразишь атакой огневой; И выведешь вперед корабль свой, Охраной защитясь береговой, Из воинов растишь ты молодцов, За правду стойких преданных борцов; По слуху узнаешь, где вражий стан, Где колесница полководца там. С окраин шлешь депеши: кончен бой. Земля родная славится тобой, С триумфом в Стольный град приносишь мир. А воинов награды ждут и пир.

Певцы допели цикл [41]и удалились. Пирующие успели осушить по нескольку кубков, и на столах уже меняли блюда. Вечерело. Зажгли огни. Симэнь крикнул Дайаня. Наградив поваров, певцов и музыкантов, он начал откланиваться.

– Мне пора, – говорил он. – Сердечно благодарю за щедрое угощение. Простите, что отнял у вас целый день.

– Есть за что благодарить! – воскликнул придворный евнух Хэ, никак не желая расставаться с гостем. – Я нынче свободен и решил побыть с вами, сударь. Посидеть, поговорить. Извините, пожалуйста, за мое скромное угощение. Не проголодались?