Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй
Шрифт:
Вскоре подали вино, и Юэнян заняла место хозяйки. Цзяоэр села напротив, а по бокам расположились по порядку Юйлоу, Сюээ, Цзиньлянь и Симэнь Старшая.
– Да, я и забыла пригласить зятя Чэня, – спохватилась Юэнян и велела Сяоюй сейчас же сходить за ним.
Немного погодя появился Чэнь Цзинцзи. В бледно-голубой креповой шапке и фиолетовом сатиновом халате, обутый в высокие черные сапоги на белой подошве, Цзинцзи поклоном приветствовал собравшихся и сел рядом с женой.
После нескольких чарок Юэнян, Цзяоэр и Симэнь Старшая опять взялись за шашки, а Сюээ и Юйлоу поднялись наверх полюбоваться
– Не так вы ловите, сударыня, – обратился он к Цзиньлянь. – Дайте я вам поймаю. Ведь у бабочки нет постоянства: мечется она то вверх, то вниз до полного изнеможения.
Цзиньлянь обернулась и, бросив на Цзинцзи лукавый взгляд, забранилась:
– Ишь разбойник какой отчаянный! Ты, я вижу, жизнью совсем не дорожишь.
Цзинцзи расплылся в улыбке, а потом, бросившись к Цзиньлянь, заключил ее в объятия и поцеловал. Она тотчас же оттолкнула его, даже не подозревая, что за ними из терема любования цветами наблюдала Юйлоу.
– Поди-ка сюда, сестрица, – окликнула она Цзиньлянь. – Мне с тобой поговорить надо.
Цзиньлянь оставила зятя и ушла в терем.
Так вышло, что бабочек им поймать не пришлось, зато успел уж шмель коснуться уст цветка, и путь открылся к порханью ласточек и щебетанью иволг.
Да,
Случается увидеть и шмеля шального,А скроется в цветке – и не отыщешь снова.После ухода Цзиньлянь Цзинцзи молча побрел восвояси. Невесело, уныло было у него на душе и, чтобы развеять тоску, он сочинил романс на мотив «Срываю ветку корицы»:
Я увидел – это тыВ волосах весны цветы,Губы алые чисты.Или лишь подобье чистоты?..Наших встреч былые дни,Вновь вернулись к нам они,Снова полные любви,Или вовсе не было любви?Ты кивала, отвечала.Или ты не отвечала?..Ты кивала и молчала.Или может больше не молчала?..Скоро ль встретимся с тобой,Скоро ль свидимся с тобой?Переполнена желанья,Ты ждала со мной свиданья.Мы увиделись с тобойМиг – и стал я сам не свой.Но оставим пока пирующих в саду, а расскажем о Симэнь Цине.
После загородного угощения покинул он поместье судебного надзирателя Ся и по пути домой попал в Южную аллею. В свое время он исходил все эти аллеи и переулки вдоль и поперек и знал всех тамошних вышибал. Раньше, при Сунах, их звали вышибалами, а нынче называют попросту – мошенники-лоботрясы. Подвязались среди них и двое жуликов – Лу Хуа, по кличке Змея в траве, и Чжан
– Из каких это краев, ваша милость, в такой поздний час?
– За городом на пиру был, – объяснял Симэнь. – Судебный надзиратель господин Ся рождение справлял. Есть у меня к вам дельце. Сослужите мне службу?
– Какой может быть разговор! – перебили его прохвосты. – Сколько вы нам добра делали, ваша милость! Только прикажите: за вас в огонь и в воду. Тысячу смертей безропотно примем!
– В таком случае завтра ко мне загляните. Потолкуем.
– К чему же до завтра откладывать! Скажите, сударь, что у вас за дело.
Симэнь шепотом рассказал им о женитьбе Цзян Чжушаня на Ли Пинъэр.
– Одного хочу, – продолжал он громко, – чтобы вы отплатили ему за меня. – Симэнь откинул полу халата и достал из мошны лянов пять серебра мелочью. – Это вам на вино, а обделаете все как следует, еще награжу.
– Мало ли вы нам добра делали! – отказывался от протянутого серебра Лу Хуа. – Я-то думал, вы заставите нас в Восточный океан погрузиться, рога сизого дракона достать или на Западную Гору взобраться, клыки бешеного тигра добыть, тогда бы мы еще померекали, а то, подумаешь, дело какое! Проще простого! И серебро я принять никак не могу, сударь.
– Не возьмешь, тогда я и просить тебя не буду.
Симэнь велел Дайаню забрать деньги и, пришпорив коня, поехал дальше, но его удержал Чжан Шэн.
– Не знаешь ты, Лу Хуа, нрава господского, – сказал он. – Раз деньги не берешь, от дела, выходит, отказываешься.
Они взяли серебро и упали на колени, отвешивая Симэню земные поклоны.
– Поезжайте-ка вы себе преспокойно домой. А мы обещаем вам, ваша милость, не пройдет и двух дней, как вы будете от удовольствия хлопать в ладоши и хохотать до упаду, – заверили они Симэня, а Чжан Шэн добавил:
– А не могли бы вы, ваша светлость, порекомендовать меня в уголовное управление? Устроиться бы мне в услужение к его превосходительству господину Ся. О большем я и мечтать не смею.
– Само собой, могу, – пообещал Симэнь. – Это проще простого сделать.
Послушай, дорогой читатель! Впоследствии Симэнь Цин и в самом деле рекомендовал Чжан Шэна на службу в уголовное управление, и тот стал приближенным начальника гарнизона, но это случилось потом, оттого рассказывать пока не будем.
Раздобыв серебра, вышибалы снова пошли играть на деньги, а Симэнь поскакал домой.
Когда он въезжал в ворота, день клонился к концу. Едва заслышав хозяина, Юэнян и остальные жены удалились в задние покои. Осталась только Цзиньлянь. Но Симэнь в задние покои не пошел, а направился прямо в сад.
– Что ты тут без меня делаешь, а? – спросил он Цзиньлянь, когда та прибирала беседку.
– Мы со Старшей госпожой в саду гуляли, – отвечала она, улыбаясь. – Не думала, что ты так рано вернешься.
– Господин Ся был так любезен, устроил пир в поместье. Было четыре певицы, четверо слуг и всего пять приглашенных. А дорога дальняя, вот я и поспешил пораньше.