Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (???)
Шрифт:
Так вот, на другой же день Симэнь поручил Лайбао отнести в судебно-уголовную управу свои документы и заказал себе чиновничью шапку. Портной Чжао и четыре или пять его помощников сидели у Симэня, кроили шелк и шили хозяину одежды. Целая артель ювелиров трудилась тут же над изготовлением парадных поясов шириною в четыре чи, каждый из которых они украшали накладками из перламутра, носорожьих рогов и черепашьих щитов, подвесками в форме рыб и застежками в виде головы аиста[1]. Излишне говорить, какая суматоха царила в доме Симэня.
Расскажем пока об У Дяньэне. В тот же день
– Я и тебя, брат, одарю десятью лянями, – обещал он.
У Дяньэнь так настойчиво упрашивал, что Ин Боцзюэ велел ему встать на ноги и сказал:
– Что может быть приятнее, чем помогать ближнему! Эту поездку в столицу тебе доверил господин Симэнь. Только благодаря его милости ты и обрел свое будущее. Событие в твоей жизни великое! Так сколько же тебе требуется денег?
– По правде говоря, брат, – начал У Дяньэнь, – домашние мои с голоду не помирают, но за душой у меня ни медяка нет, а по вступлении в должность придется и подарки начальству подносить, даже угощение устраивать, и одежды шить, и лошадью обзаводиться. Плохо-бедно, лянов семьдесят-восемьдесят понадобится, а где их взять? Вот я и долговую расписку заготовил, только сумму не решился проставить. На тебя, дорогой брат, вся моя надежда. Замолви там доброе словцо, а я твоего благодеяния не забуду, щедро отблагодарю.
– А тебе этого хватит, брат? – изучив вексель, спросил Боцзюэ. – По-моему, занимать – так сотню лянов, чтоб уж на все хватило. Я с ним поговорю. Проценты он с тебя не возьмет. А приступишь к службе, вернешь понемножку, частями. Ничего страшного, обождет. Говорят, в котле варит тот, кто в долг берет, а кто выпрашивает, тот горстями наливает. Уж брать, так брать! А ты тем более у него в приказчиках служишь. Неужели он будет помнить эти твои несколько лянов?!
У Дяньэнь выслушал Ин Боцзюэ, поблагодарил за совет и поставил сто лянов в расписке. Они немного посидели за чаем, а потом вместе направились к Симэнь Цину.
– Хозяин встал или все еще почивает? – спросил Ин Боцзюэ привратника Пинъаня.
– Батюшка в крытой галерее, смотрит, как ювелиры пояса изготовляют, – отвечал Пинъань. – Обождите, я сейчас доложу.
Привратник бросился прямо в сад к Симэню.
– Дядя Ин и дядя У прибыли.
– Зови! – крикнул Симэнь.
Вскоре появились Ин Боцзюэ и У Дяньэнь. Портные и ювелиры трудились не покладая рук. Симэнь Цин в маленькой шапочке и парчовом халате сидел вместе с Чэнь Цзинцзи в галерее, наблюдая за тем, как писали приглашения для местной знати.
Вошедшие поклонились, и им предложили присаживаться.
– Брат, а ты грамоты в управу отослал? – спросил Ин Боцзюэ.
– В судебно-уголовную управу еще утром с посыльным отправил, – отвечал Симэнь, – а в областное управление, в Дунпин, еще нет. Пошлю в одно время и в область, и в уезд.
Слуга Хуатун подал чай, но и после него Ин Боцзюэ не спешил заводить разговор об У Дяньэне. Он спустился с галереи и, приблизившись к ювелирам, залюбовался поясами. Симэнь взял пояс и, протягивая его Ину, спросил горделиво:
– Взгляни! Как тебе нравятся мои пояса?
– Где это тебе, брат, посчастливилось раздобыть этакие пояса? – начал на все лады расписывать и расхваливать пояса Ин Боцзюэ. – Один лучше другого! А ширина-то
– А ну, попробуй оцени!
– Как же его оценить, когда ему нет цены!
– Ладно, так уж и быть, скажу, – начал Симэнь. – Вчера вечером, только стало известно, что я ищу пояс, прибегает ко мне человек. Есть, говорит, пояс у полководца Вана с Большой улицы. Вручил я Бэнь Дичуаню семьдесят лянов серебром, направил к Вану. Торговался он, торговался, те никак не уступают. Давай сто лянов, да и только.
– Да ведь и правду сказать, где еще такой отыщешь? – вставил Ин Боцзюэ. – Вон ширина какая! Любо-дорого поглядеть! Как опояшешься, выедешь – один вид чего стоит! И в управе-то тебе все сослуживцы позавидуют.
Они сели, и Боцзюэ продолжал восторгаться.
– А ты грамоту вручил? – спросил, наконец, Симэнь приказчика У.
– Да нет еще, – сразу вмешался Ин Боцзюэ, – ничего брат У пока не делал. Прибегает нынче ко мне, умоляет, чтоб я пособил. Ведь не кто иной как ты, брат, оказал ему столь высокое доверие! Ты направил его в столицу с подарками самому государеву наставнику, и хоть чин он получил от его превосходительства, но это все равно, что облагодетельствован был тобою. Какое человеку счастье подвалило, а?! Слов нет, любой чиновник – от первого ранга и до девятого – есть верноподданный сын Его Величества. А у брата сейчас ни гроша за душой, вот он и просил меня. При вступлении, мол, на пост и начальство одарить надобно, и угощение устроить, и одежды справить. На все большие деньги требуются. А что поделаешь, куда пойдешь?! Один гость, говорят, двоих хозяев не беспокоит. Все к одному идет. Прошу тебя, брат, есть серебро – выручи, дай ему взаймы несколько лянов. Пусть дело справит, как полагается. А заступит в должность, отблагодарит за услуги, не забудет, брат, твоей великой милости. Ведь он служил у тебя в приказчиках. Ты, брат, и местных, и столичных чиновников деньгами выручал. К кому же ему еще идти за помощью? – Ин Боцзюэ обернулся к У Дяньэню: – Давай сюда вексель.
У Дяньэнь поспешно вынул из-за пазухи долговую расписку и протянул ее Симэню. В ней речь шла о ста лянах, поручителем значился Ин Боцзюэ и давалось обязательство вернуть из расчета пяти процентов за каждый месяц.
Симэнь Цин взял кисть и вычеркнул проценты.
– Я так и предполагал, что тебе серебро понадобится, – говорил он. – Раз поручителем выступает брат Ин, вернешь сто лянов, и дело с концом.
Симэнь убрал вексель и пошел было за серебром, но тут появился посыльный писарь с визитной карточкой надзирателя Ся, который посылал в услужение Симэню двенадцать солдат, интересовался датой вступления на пост, а также титулом и прозванием нового коллеги с тем, чтобы сослуживцы могли нанести ему визит и поздравить с назначением.