Цветы в Пустоте
Шрифт:
К счастью, Ядовитому Рогу вскоре надоело терпеть в постели безвольную живую куклу, и они начали заставлять его всё реже — только в тех случаях, когда Сайго улетал с базы куда-нибудь, а Стрелок оставался один и в плохом настроении.
По крайней мере, Сильвенио мог теперь привести свои мысли в порядок и как следует поразмышлять обо всём, что увидел и узнал. Во-первых, имя Стрелка было Рил, потому что Ядовитый Рог звал его или так, или каким-нибудь оскорбительным прозвищем вроде "кретин" и "дебил". Во-вторых, Рил-Стрелок был совершенно очевидно безумен. Его извечный зубастый оскал, цвета его одежды, его пристрастия, его выбор развлечений, его резкий захлёбывающийся смех в неподходящие моменты, его то и дело подлетающие и так же неожиданно затихающие интонации, его нежелание каких-либо физических контактов, не несущих в себе тот или иной оттенок насилия либо унижения — всё говорило об этом довольно явно. Это было не то сумасшествие, которое таилось в добрых улыбках Близнецов, но и не то, которое он видел когда-то в белых глазах вернувшегося к полужизни Конрада Грэна. Это сумасшествие было более
Сильвенио невольно задавался вопросом: может, это тоже такая своеобразная любовь? Что он об этом явлении, в принципе, знал? Достоверно — ничего. Разные источники определяли это понятие по-разному. Он почувствовал на себе любовь Мартина, он видел со стороны любовь Мирты и Трокса. Аргза тоже говорил ему когда-то… но это-то точно сюда не относилось. Так, может, и эти двое на самом деле любили друг друга? Иногда они напоминали пожилую семейную пару, ругающуюся по пустякам и без особых проблем выстраивающую совместный быт (на Эрлане семейные пары не ругались, но Сильвенио знал, что у других рас так бывает). Больше, правда, их отношения всё-таки были похожи на ненависть, судя по тому, какими обоюдно побитыми и расцарапанными они выходили из спальни наутро, но ненавидящие друг друга люди не стали бы жить бок о бок и терпеть недостатки друг друга. Или стали бы, учитывая, что они могли всерьёз подраться даже из-за такого пустяка, как вопрос "кто первым идёт в ванную утром", хотя свободных ванных на базе было бесчисленное количество? Он снова запутался.
Однако, возвращаясь к полезным размышлениям: было и ещё одно обстоятельство, которое он упускал поначалу из-за чрезмерной усталости и прошедшей на данный момент аллергии. Заключалось это обстоятельство в том, что теперь Сильвенио хотя бы примерно знал, каким способом может выбраться. Ситуация с Троксом выглядела безнадёжной; здесь же, как ни странно, у него появился крохотный шанс выполнить всё же данное Мартину обещание. Если в случае с Тихим Львом ему пришлось бы непременно использовать для этого свою силу, чего он позволить себе не мог — потому как не мог пренебречь возложенной на него за эту силу ответственностью — то сейчас ему всего лишь нужно было позаимствовать у одного из пиратов браслет-телепорт. Хищение чужой собственности, конечно, тоже не входило в его обычные принципы, но, во всяком случае, это уж точно никому бы не принесло вреда. Тем более, что браслет, уже переместившись, наверняка можно было отправить назад отдельно в ту же минуту. Главная проблема состояла в том, что для выполнения этого нехитрого плана Сильвенио требовалось, чтобы Стрелок или Ядовитый Рог оставили бы свой браслет без присмотра, а они, казалось, ходили с этими браслетами даже в душ и в спальню, а эрландеранец не хотел лишний раз привлекать их внимание к своей персоне, потому не рисковал пока заходить в столь приватные места, чтобы попробовать взять браслет уже оттуда.
Но Судьба, разумеется, терпеть не могла, когда он вообще строил какие-либо планы.
Страшный грохот снаружи базы заставил Сильвенио, старательно оттиравшего пятно машинного масла на полу в коридоре, вскочить на ноги и испуганно замереть на месте. Грохот повторился — создалось ощущение, будто на базе по меньшей мере рухнуло несколько десятков стен. Мимо него в сторону ангара промчался Ядовитый Рог, успевший нацепить боевое снаряжение и взять катаны. Неугомонное любопытство тянуло Сильвенио во внутренний двор, чтобы увидеть всё своими глазами, но, поразмыслив, он решил, что будет там в случае чего слишком хорошей мишенью — и поспешил в огромный торжественный зал, из окна и прозрачного потолка которого обзор открывался почти такой же, как из двора, но при этом там была некая гарантия безопасности в виде бронированного стекла.
Целая вереница военных кораблей угрожающе зависла над бывшей базой Федерации, заслоняя собой небо. Чуть ниже, явно приготовившись к бою, под ними застыли два пиратских истребителя.
— Это бывший флот миротворцев, — прогремело на всю базу из центрального корабля. — И мы требуем членов Альянса пиратов освободить Сильвенио Антэ Лиама, проходящего под нашей юрисдикцией. Отказ приравнивается к объявлению войны!
Мартин!.. Как он узнал?..
Значит, вот как он решил поступить: объявить себя "бывшим" миротворцем и обменять безобидные корабли своего флота на вооружённые линкоры… И в этом целиком и полностью была вина одного лишь Сильвенио, потому что он слишком долго медлил с выполнением обещания.
Правило номер два в жизни Сильвенио Антэ Лиама: если у тебя что-то впервые получается — например, солгать — это определённо приведёт к дурным последствиям.
— Ууу, какие мы грозные! — отозвался Стрелок из своего истребителя так же по громкой связи, и голос его, искажённый динамиками, резал слух ещё неприятнее, чем обычно. — Знаешь, может, я бы и отдал твоему вонючему флоту таких же вонючих хиппарей мою новую игрушку, но ты сказал, что отказ будет означать войну — а это, по-моему, гораздо веселее! Так что — сам понимаешь. Это, как бы, отказ.
Их с Ядовитым Рогом истребители стартанули одновременно, вонзаясь в небо с умопомрачительной скоростью. Пока корабли миротворцев тратили драгоценные секунды на то, чтобы перестроиться и приготовить пушки, истребители уже прошли навылет сквозь бреши в их тесных рядах и таким образом оказались над ними. Такой простой манёвр — а они уже получили преимущество! В них, разумеется, тут же направили огонь из всех орудий, но они уворачивались почти лениво, почти играючи. Сильвенио, неотрывно наблюдая за разворачивающимся в небе действом, с трудом заставил себя прекратить делать аналитические прогнозы на исход боя. Хотя, надо признать, всё выглядело достаточно очевидным: несмотря на то, что судна пиратов значительно уступали линкорам в размерах и в количестве, всё же во внимание следовало принять тот решающий факт, что Стрелок и Сайго Крэйен занимались этим чуть ли не всю свою жизнь, а Мартин — как, наверняка, и большинство его нынешних верных последователей — сражался впервые. Господи, да ведь он не был стратегом! Ни стратегом, ни воином, ни генералом, ни военным пилотом, приученным к сложному маневрированию — Мартин не был никем из них, он был всего лишь наивным идеалистом, верящим до поры до времени, что все конфликты можно разрешить мирно — а ведь в это не верил уже даже Сильвенио! Мартин был прирождённым дипломатом, талантливым лидером, возможно, любимцем толпы, ценителем искусства и просто замечательным человеком; и теперь этот человек должен был нацелить себя и своих людей на чьё-то убийство, на насилие, на серьёзный бой, в котором цена не имела значение. И всё — из-за глупого-глупого Сильвенио, который не смог вовремя переступить через себя, чтобы этого не пришлось делать кому-то другому. Из-за глупого, эгоистичного, жалкого Сильвенио, который знал, что никогда себя за это не сможет простить.
Яркие вспышки выстрелов, раскрашивающие небо над базой подобно каким-то страшным фейерверкам, мешали разобраться, что происходит, и видны были только отдельные отрывки разразившейся битвы. Вот истребитель с характерным фиолетовым шипом на носу в очередной раз увернулся от серии атак, уйдя в тройной штопор. Вот Стрелок подбил сразу два двигателя погнавшегося за ним судна, после чего одним самоубийственным виражом превратил тщательное построение противника в полнейший хаос, хотя, по идее, один так называемый "стервятник" не должен оказывать такого эффекта на тяжеловесные военные суда. Миротворцы — бывшие миротворцы — не умели стрелять, не имели должного напора, отступали по привычке, хоть и сразу же атаковали, но как-то несмело, неуверенно. Сильвенио вжался лицом и ладонями в стекло, в безмерном напряжении ожидая чего-то, чего и сам пока не хотел осознавать. Нервы его были натянуты так, будто бы их поочерёдно пытал на дыбе какой-то невидимый маленький инквизитор; ему казалось, что он сейчас пройдёт через бронированное стекло, растворится в этом бое, станет чистым сознанием, распылившимся на мириады невообразимо долгих секунд, которые с громким тиканьем отсчитывали время сражения у него в голове. Вот оба истребителя синхронно, отработанными за годы практики манёврами, вывели линкоры за пределы кислородного купола — Сильвенио, не осознавая собственные действия, ударил по стеклу, заскрёб по нему пальцами, ощущая, что пираты что-то задумали. Миротворцы снова перестроились — зачем, хотелось завопить ему, не делайте этого ни в коем случае! — и сомкнули ряды, как будто это могло им чем-то помочь. Сердце Сильвенио завыло в голос, заметалось пойманной в силок птицей, когда почти одинаковые "стервятники" залетели в слепую зону, пристроившись у самого хвоста флагмана, и почему-то неподвижно там зависли, не обращая внимание на то, что могут стать там лёгкой мишенью, стоит противнику немного сконцентрироваться…
Что они делают?!
О нет! Браслеты-телепорты! Руины корабля Трокса!..
Нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет.
Они же не собираются?..
Флагман через несколько секунд угрожающе повело вбок — в сторону остальных линкоров. Ещё через секунду второй корабль накренился ему навстречу. Неужели у этих людей нет ни малейшего понятия о честном бое?!
Сильвенио закричал вместе со своим сердцем и заколотил по проклятому стеклу, словно надеясь, что оно каким-то невероятным образом не только разобьётся от его усилий, но и перенесёт его туда, в гущу сражения.
— Мартин!!! НЕТ!!! НЕ НАДО!!!
Сколько раз он уже молил об этом в своей жизни? Сколько раз он испытывал эту ненавистную беспомощность? Сколько ещё раз ему нужно будет это пережить?
Первый же взрыв обозначил собой начало Конца.
Это было почти так же страшно, как тогда, в подвале игровой станции Данара, когда ужасающее голубое пламя перекидывалось по цепочке с одного Ищущего на другого. Даже нет — теперь было ещё страшнее, ещё кошмарнее, ещё невыносимее. Точно так же, как и тогда, страшны были не сами столкновения, а эффект домино, из-за которого линкоры вспыхивали один за другим. И точно так же, как и тогда, они сами оказали врагу эту любезность, встав чересчур плотно друг к другу. Только — только тогда в смертельной цепи замкнуло четырнадцать человек, а теперь — несколько сотен, быть может. Тогда это вело к смерти врага, теперь — к его безоговорочной победе.